счел вас традиционалисткой, внезапно декламирующей мне классическую аристократическую риторику.

Она пренебрежительно взмахивает рукой.

– Иногда я смеюсь над глупыми людьми, но наше сообщество священно. Мы нужны друг другу, а чистокровные – тем более. Я никогда не встречала счастливого и процветающего чистокровного, который был бы сам по себе. Ни разу. Их потребность в товариществе и общении в десять раз сильнее, чем у вас или у меня. Та толика человечности, которая есть у нас, позволяет нам нормально переносить изоляцию, но чистокровные? Их природа требует иного. – Одри встает, хватая сумку. – Надеюсь, вы приехали сюда, чтобы помочь ему. Вряд ли ему полезно пить фальшивую, фабричную кровь. Ужасно. Никогда не слышала о таком.

– Что ж, я обязательно попробую помочь Джэ.

Она подходит к двери и открывает ее. В проеме она снова поворачивается ко мне. Дождь накрапывает за ее спиной чуть сильнее, чем когда я только приехал.

– Не пробуй, котик. Сделай это. – Она с громким стуком захлопывает дверь, и я хмурюсь. Почему эта случайная вампирша, которую я только что встретил, говорит мне, что делать? Как будто я пришел сюда не для того, чтобы попытаться убедить его вернуться со мной в Японию.

– Одри ушла? – Джэ стоит у входа в кухню с растерянным выражением на ангельском лице.

– Ушла.

Он делает паузу, смотрит на меня, затем отводит взгляд и проводит пальцами по своим золотисто-каштановым волосам, поворачивается и уходит обратно в кухню. Оставшись в одиночестве, я качаю головой, затем встаю и следую за ним.

Кухня такая же уютная, как и гостиная. Белая бытовая техника устарела, но каким-то образом это только добавляет очарования чистому пространству, обрамленному насыщенными светло-голубыми стенами. Над кухонной мойкой квадратное окно с видом на передний двор, и я вижу несколько кустов красных роз, выглядывающих и угрожающих закрыть нижнюю часть окна.

Прямо напротив бытовой техники и раковины находится эркер с угловым столиком из белого дерева и изогнутой скамьей. Отсюда открывается вид на сад и лес: сочная, бархатистая зелень и полевые цветы качаются от дождя и ветра. Похоже, надвигается гроза.

Джэ стоит у тумбы, чрезмерно сосредоточенный на чайнике и подносе с сервизом.

– Я сказал Одри, что собираюсь заварить еще один чайник чая. Почему она ушла?

Я подхожу к скамье и проскальзываю за стол, глядя на капли дождя, усеивающие окна в сером предвечернем свете.

– Я не знаю, но может быть, ты присядешь со мной?

Он не отвечает, продолжая возиться с вещами на тумбе. Лулу вертится вокруг его лодыжек. Когда он, наконец, поворачивается с подносом в руках, она опережает его и запрыгивает на противоположный край скамьи. Он садится рядом с ней, снимая с подноса наши чашки и избегая моего взгляда.

– У меня есть молоко или мята. Она все еще растет с тех пор, как мама посадила ее много лет назад. Есть и сахарные кубики… – Он откладывает все в сторону, я все жду, когда он посмотрит на меня, но он этого не делает.

– Как прошел полет? – Спрашивает он, наливая мне чай.

– Все было хорошо. Я тебя люблю.

Он перестарался, и теперь чай в блюдце под чашкой и на столе, но, по крайней мере, Джэ смотрит на меня своими небесными глазами. Они напоминают мне кольца, вращающиеся вокруг Сатурна.

– Я люблю тебя, Джэ. Я пришел сюда не потому, что добрый, или потому, что это мой гражданский долг, или что ты там думаешь. Я пришел сюда, потому что скучал по тебе.

Джэ смотрит на меня, крепко сжимая в руках чайник, словно восковая фигура, поэтому я тянусь и забираю его.

– Мы можем его поставить? – Он подпрыгивает, но я убираю чайник в сторону и сжимаю его руки в своих по обе стороны от подноса, заставляя нас обоих упереться локтями о стол.

– Я прошу прощения, если обидел тебя, или если ты чувствовал, будто я бросил тебя, когда ты нуждался во мне. Это вовсе не было моим намерением. Ты понимаешь?

Джэ замирает еще на мгновение, затем, наконец, кивает и разрывает наш зрительный контакт. Он говорит: «Да», – но я чувствую, что он эмоционально сдержан. Джэ сидит здесь, наши руки сцеплены, я смотрю на него, но он никогда не ощущался таким далеким от меня, как будто мы даже не в одной комнате.

– Неужели я действительно все испоганил? Неужели потерял тебя? – Я подношу одну из его рук ко рту и, ожидая, касаюсь губами костяшек его пальцев. Я наблюдаю, как он делает короткие вдохи, затем зажмуривает глаза и опускает голову, как будто ему больно. Я понятия не имею, что происходит. Уже собираюсь спросить, все ли с ним в порядке, когда он внезапно отрывает руки от моего рта и вырывается из моей хватки.

– П-прости… не мог бы ты дать мне минутку? – Он встает, затем быстро исчезает в дверях кухни. На этот раз Лулу не бежит за ним, а поворачивает голову и смотрит на меня.

Я сижу в тишине, слушаю, как дождь тихо стучит по окнам этого прекрасного коттеджа, и понимаю, что, возможно, я действительно все испоганил.

Глава 44

Джэ

Господи, это тело. Мне кажется, что я вот-вот вспыхну, и я понятия не имею, что с этим делать, кроме как отойти от человека, который выбивает меня из колеи.

Я не могу даже осознать или порадоваться тому, что говорит мне Джуничи, потому что все во мне похоже на газировку, которую взболтали, или напиток, приготовленный с огнем. Я выхожу из кухни так быстро, как только могу, и направляюсь в ванную. Закрываю дверь и хватаюсь за фарфоровую раковину, делая медленные глубокие вдохи. Прохладная поверхность под моими ладонями помогает мне отвлечься.

Я не знаю, что со мной происходит. Больше не знаю.

Это чувство… Когда Одри была здесь с нами, было плохо, но терпимо, потому что я мог сосредоточить все свое внимание на ней. Она была как нейтрализатор по сравнению с тем, что Джуничи делает со мной. Но теперь, когда ее нет, мне труднее отвлечься. Когда он прикасается ко мне, и говорит, я буквально не могу дышать, потому что мое сердце колотиться.

Теперь, когда я нахожусь в ванной, мне становится немного легче, поэтому я включаю холодную воду и наклоняюсь. Снимаю очки и откладываю их в сторону, прежде чем плеснуть водой в лицо, хочется смыть это чувство, это тело. Когда я останавливаюсь и выпрямляюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало, капли стекают по моей слишком тугой, слишком идеальной коже, и эти странные кольца вокруг радужек, появившиеся пару месяцев назад, выглядят так, будто светятся.

– Черт. – Я потираю ладонями лицо, желая, чтобы это прекратилось. Все это. Я чувствую себя гребаным уродом.

Я долго нахожусь в ванной, пытаясь успокоиться. Когда Джуничи передо мной,