– Никаких имён! – остановил инквизитора Хранитель, напоминая об ещё одном обязательном правиле, на сей раз относящимся к застольным сплетням. – За короля и его наследников!.. Ни-ни-ни… за Его величество надо!

Отказаться не получилось, и Ленуар выпил, а потом потянулся за любимой коробочкой. Рассыпал палочки на столе, одну засунул в рот, остальные пришлось собирать неловкими пальцами. Тянул время, пока к нему, занятому, не приставали с выпивкой.

– И-и что я… ик-бр… должен чуять?

– Дурень ты, – осклабился Хранитель, – любому кулю понятно, что это кое-что у твоей, этой…

– Ма-ри-эль.

– Угу. А теперь представь, если она нацепит это кое-что на себя и попадётся на глаза, – Хранитель постучал Анри по носу. – С-с-скандальчик!

– П-почему это?

– Фантазируй сам. Ещё будешь пить?

– А н-надо? – Анри разочарованно наблюдал, как его сотрапезник, не выдержав возни, ловко собирает неуловимые жевательные палочки и складывает в коробку, фыркнул. – Что т-ты мне про этих… – мазнул себя по носу, – р-рас-сказыв-ваешь? Н-не интер-ресное…

Хранитель, потянувшись над столом, засунул коробку в карман Ленуара:

– Птички Владычицы не просто так туда-сюда таскают добро. Ничего, проспишься – поймёшь. Последний раз спрашиваю, будешь пить или нет?

– Н-наливай, – кивнул Анри, немного не рассчитав амплитуды кивка: правая рука от резкого движения головы съехала с края стола, с большим трудом удалось её вернуть.

Сотрапезник, всё это время нарочно спаивавший инквизитора, восхитился, прищёлкнул языком:

– Красавец! Одна беда в вашем образовании – пить правильно не учат. Задавай свой последний вопрос и проваливай. Мне возле Ирминсуля храпящий инквизитор не нужен. А то, может, и под себя сходишь, не услежу.

Ленуар пьяно растянул губы в улыбке, и это отняло у него последние силы, выделенные на сопротивление. Обречённо выпил из наполненного до краёв кубка, закусил подставленной ко рту снедью, икнул. Хранитель оскалился довольно.

– Й-ессь вап-рос, – Ленуар слабо поднял указательный палец, покрутил им, – ес-ли приве-ду е-ё, это те-бе на-до бу-дет или м-мне?

– Абитат* как есть… Тебе, конечно. Как положено: это будет первая и последняя, кого ты мне покажешь. Ты думаешь, единственный, кто мне сюда корзины таскает? Мои правила непреложны. Сделаешь одному исключение – говорить начнут, мол, Хранитель сам свои правила нарушает. А там и до отставки недалеко. Хочешь, чтобы сюда, на моё место, Хранителя из Сурьи перевели?

– Тык-ты с-сам п-предложил… Н-не хочу, ос-с-ставайс-ся. З-злой он, к-как ш-шархал…

– Именно. Кто в здравом уме поменяет матушкину грудь на батюшкин подзатыльник? Так что приводи, но без исключений из правил.

Хранитель позволил закусить и выпроводил гостя, набросил ему плащ на плечи, видя, что Ленуар не в состоянии одеться самостоятельно. Поржал, наблюдая, как инквизитор зигзагом преодолевает расстояние от дома Хранителя до каменной стены, ограждающей территорию ирминсулиума.

Вывалившись за ворота и окончательно пропав из поля зрения Хранителя, Ленуар остановился, выплюнул мелкий коричневый шарик, спрятанный за щёку, пока Хранитель отмерял зелье. Застегнул плащ на все пуговицы и накинул капюшон, закрывая лицо. Сменил палочку на свежую и ровным бодрым шагом направился к выходу из королевского парка.

Абитат* – магическое существо, известное своей хитростью и коварством, похоже на кота.

*****

На балу Мариэль была одета изящно и по-провинциальному просто. Никаких королевских украшений на ней не было. Знать бы ещё, на что именно намекал Хранитель. А связь между девушкой и Лоуренсом всё-таки была, не ошибся белоглазый. Между тем Анри не понял, почему Мариэль боится принца, в этом ещё предстояло разобраться, но не сейчас.

Он усадил Мариэль на софу в первом же шатре, а сам погрел руки над огнём. Пока спустился со ступеней до шатра, прочувствовал на себе всю прелесть северного мороза. Под тем плащом, который сейчас был накинут на Мариэль, в столице можно было спокойно пропотеть. Но в шатре девушке тоже стало жарко, она скинула плащ на спинку софы, затем сняла маску, отбросив её на сидение, отёрла лицо и закрыла глаза:

– Простите, мне нужно немного прийти в себя. Не понимаю, зачем нужны маски, если всё равно все друг друга узнают.

Анри достал очки и водрузил на нос. Магия Мариэль фонтанировала, её резерва на двоих бы спокойно хватило. В белых сполохах метались светло-фиолетовые ментальные ленты и оранжевые, признаки огненной магии. И вдруг замерли, что-то случилось. Белый свет набрал силу, волнами поднимаясь к голове. «Сбрасывает излишки!» – догадался Ленуар и торопливо сказал:

– Минуточку, Мари, позволите?

Она открыла устало глаза, взгляд сконцентрировался на юноше, и девушка улыбнулась:

– Вы всё-таки взяли их. Исследуете меня?

– Это вас не пугает? – он присел рядом.

– Ничуть, – Мари полуобернулась к нему, в глазах вяло плескались любопытство и усталость. – Дайте мне минуту, пожалуйста. Мне это требуется, другого способа пока я не знаю, а поджигать здесь ничего не хочу.

– Хорошо, я подожду, – пообещал Анри, и едва девушка закрыла глаз, потянулся к ней, притянул к себе и коснулся губами её губ.

Мариэль вздрогнула, однако не оттолкнула.

– Я знаю ещё один способ, – прошептал Анри, медленно целуя неподвижные губы в углы и заставляя их слегка приоткрыться.

Лёгкий вдох и выдох коснулся его лица, Анри слегка прихватил нижнюю губку, задержал на мгновение и усилил напор, требовательно целуя послушные уста. Левая рука скользнула по спине, прижимая к себе. Правая поднялась под распущенными волосами до затылка и обхватила его, не давая девушке вырваться. Это было грубовато для первого поцелуя, но Ленуар чувствовал, что перестаёт соображать. Пока Мари его не оттолкнёт, он будет действовать, как того потребует желание.

Девичьи губы дрогнули, несмело отвечая на прикосновения, и замерли, будто испугавшись собственной реакции. Анри поцеловал и подождал – она ответила, прикоснулся ещё – и снова получил поцелуй. Сильный аромат, похожий на сладкий запах рампантов, мимо которых спускались по лестнице недавно, обрушился на Ленуара. Тягучий, как мёд, и одуряющий, как вино, он ударил в голову, и потёк по горлу, сладко обжигая и устремляясь по желудку вниз, щекоча бабочками.

Анри застонал, сильнее обхватывая девичьи затылок и спину. Губы ему отвечали снова и снова, опаляя дыханием, и он, доведённый от исступления, осмелился просунуть язык. Мариэль вздрогнула, замерла, позволяя себя ещё некоторое время целовать, а затем попыталась отстраниться.

– Хватит, – прошептала она умоляюще, Анри открыл глаза и увидел напротив испуганные карие. – У меня спина затекла и руки…

Он только сейчас сообразил, что прижал девушку к себе, сидящую вполоборота. Юноша убрал руки, и Мари с облегчением развернула корпус, расправила плечи. Глупая мысль возникла в голове: кабы не эта софа, они бы до сих пор целовались…