На короткую записку Иларии примчалась вся семейка. Хитрый лис Аурелий, его жёнушка, отдавшая под королевским Ирминсулем свой дар взамен на благословение дочери, и сама вертихвостка Люсиль. От сирры Камиллы, кроме её истерики, требований заменить платье и вообще сшить новое до вечера, ничего другого и не ожидалось. Но Аурелий удивил. Выслушал всех и обратился не к своей дочери – к Мари! Что этому лису надо от внучки, Тринилии хотелось знать больше всего.

– …Что вы думаете, сирра Мариэль? Предлагаю вам как первой пострадавшей вынести решение.

– Я полагаю, белый бал проводится в первую очередь ради памяти о нашей Владычице и её Канонах. Вспомним, даже Основатели теряли веру при более трагических обстоятельствах. Поэтому воспринимаю это как испытание и не вижу ничего зазорного в том, что две подруги решили показать свою дружбу, намеренно явившись на бал в одинаковых платьях. Но если моё видение ситуации каким-либо образом уязвляет самолюбие моей лучшей подруги, мы найдём выход. Жанетта превосходно шьёт, до вечера мы решим проблему.

Тринилия гордилась внучкой, которая всегда была остра на язык, а сегодня одним махом поставила на место выскочек де Трасси. Лисяра Аурелий не позволил своим и рта раскрыть, сразу сказал:

– На том и порешим: наши девочки будут в одинаковых платьях. Однако мы не можем обвинять детей…

Это сказал человек, который год трепал нервы из-за золотой кобылы? Но страннее была реакция Мари на его согласие. Что же он имел в виду? И почему девчонка сжала кулаки, со своего места Тринилии это было превосходно видно. Что ж, сегодня она будет наблюдать за всеми особенно пристально, и горе де Трасси, если они посмеют насмехаться над де Венеттами!..

Антуан, не смотря на лютый мороз, высунулся из-под меховой накидки и наслаждался ночной вылазкой. Оставалось несколько месяцев до поступления в Академию. Там начнётся другая жизнь, терпеть всего-то ничего. И сегодняшний день начинался так весело, но нет, на пустом месте нужно было устроить трагедию!

Впрочем, девчонки – всегда девчонки, наивные верят, будто в платье дело. Антуан хмыкнул. Женщина без платья гораздо интереснее выглядит. Уж он бы посмотрел… Дилан обещал кое-что привезти с собой, что позволит насладиться женскими силуэтами. Это поможет Антуану определиться, кого он поцелует первую, кого – вторую, кого – десятую, на сколько сил хватит.

И сестре бы не мешало выпустить пар, давно уже неудобно перед дружищем Арманом… Психанула сегодня как натурально! После того, как де Трасси исчезли, заявила, что уедет в Лапеш до конца октагона. Неужели правда уедет? Бред. Ещё недавно он, Антуан, многое бы за это отдал, а теперь жалеет. С Мари в последние дни было весело и… безопасно: ни одного злобного розыгрыша, подставы и ядовитой реплики. Нужно будет рассказать об этом Люсиль, пусть она поговорит с Мари. И Арман пусть уже поцелует сестру, чтобы она наконец поняла: нет у неё с ним никакого будущего. Не потянет его вода неуправляемый огонь Мариэль…

Илария грустила. Дочь трогательно обняла её под накидкой, наверное, тоже думала о скорой разлуке.

– … Матушка, пообещайте мне, что я смогу уехать с Жанни домой в любой момент, когда мне станет невыносимо…

– Хорошо, милая, хорошо, только не разбивай мне сердце…

Итак, отъезд в Лапеш стал очевидным. После визита Делоне и шуточек Мари, мать решила поговорить с дочерью откровенно. Илария желала знать, почему изменившаяся в лице дочь, явно расстроенная, вдруг начала успокаивать зарвавшуюся портниху и взбешённых де Трасси. Это была не та Мариэль, которую знала Илария, а значит, нужно бить тревогу. Однако ответ от дочери, против всех ожиданий, получила простой.

– Моё сердце разбито, матушка. Мне всё равно. Никогда он не обратит на меня внимание, и ничто не изменит безответности. Одинаковые платья не уравняют нас с Люсиль, я всегда буду хуже её. Поэтому я еду туда только ради вас и сделаю всё возможное, чтобы вы мной гордились.

Дурочка, застрявшая в детских чувствах! Илария всплакнула, в то время как пустой взгляд дочери, не намекающий и близко на слёзы, напугал. Лучше бы поревела, чем в себе замыкаться. Ей и так несладко пришлось, а ещё эта бестолковая найла Нисса со своими объяснениями: мол, компаньонка принимала заказ де Трасси, и в прошлогоднем каталоге Люсиль выбрала именно этот проклятый эскиз платья, которое заказчица не надела.

Илария посоветовалась с Тринилией и окончательно согласилась: надо было отправить Мариэль к брату ещё два года назад. Теперь бы самой успокоиться и смириться с тем, что она не будет видеть дочь несколько месяцев. Материнское сердце ныло, предчувствуя горькие перемены…

Радость Жанетты плескалась в такт цокоту копыт. С ума сойти от последних событий! Благодаря им Жанни поняла, чего ей не хватало – приключений. Когда-то она с братом мечтала о том, что бытовая магия позволит вырваться из бедности и покажет мир, огромный и прекрасный. Сегодня она была удостоена чести увидеть праздник господ, и госпожа подарила ей прелестное платье, в котором Жанни будет похожа на сирру. Не белое, конечно: Жанни не собирается крутиться между господ, зато можно будет немного погулять по замку де Трасси как свободная компаньонка, время на это по приезду будет.

К двум приятным сюрпризам прибавился третий: Джером, узнав об отъезде, неловко и мило признался в любви. Мол, приставаньями к другим служанкам пытался привлечь к себе внимание. От воспоминаний о поцелуе примирения на конюшне подгибались колени. Жаль, что чувства открылись так поздно: судьба подарила Жанни счастье, но без Джерома. Хотя, возможно, это и к лучшему. Пусть его чувства пройдут проверку. Когда она вернётся из Лапеша, обязательно узнает: сдержал ли он своё обещание, остался ли ей верен.

– Мы позаимствуем у Антуана прошлогодний костюм: все чёрные жюстокоры – на одно лицо. И будем считать сегодняшний вечер генеральной репетицией… Я найду предлог, чтобы уехать с бала пораньше. Ты будешь ждать меня в комнате Люсиль, я договорюсь с ней. В нужный момент я приду, и ты поможешь мне переодеться. Затем возьмёшь мои вещи и уедешь с Джеромом.

Ещё нужно сделать так, чтобы одна лошадь осталась на конюшне де Трасси. Скажешь, что она для тебя, так как ты вернёшься позже, после моего поручения. Думаю, я задержусь на час, не больше. Поднимешься в мою комнату и будешь там ждать. Если не вернусь до рассвета – бей тревогу. Будем надеяться, конечно, что этого не произойдёт.

Над головой, в залитом чернилами небе, недвижно светили два небесных спутника Всемирья – Иль и Эль. Крупный с желтоватыми пятнами Иль, символ мужского начала, и неподалёку – в два раза меньше – светлая Эль. Двое влюблённых, которым суждено смотреть друг на друга и никогда – прикасаться. Только в последний день Всемирья, когда рухнут небеса, Эль сможет поцеловать Иля, а может, и он её…

Мари, приспустив меховую накидку с лица, смотрела на небо, смаргивая влагу, выступавшую на глазах, кажется, от мороза. Сегодня нахлынуло умиление от единения семьи, готовой порвать грозных де Трасси за неё, глупую виновницу. Сразу согласилась бы сшить новое платье, и ничего этого не было бы. Выпендрилась, называется.