– Я делаю вам предложение руки и сердца и готов увезти вас отсюда немедленно к жрецу. Вы согласны? – разочарование обязательно должно было наступить, но если Мари сейчас заупрямится и не назовёт имя…

Она молчала. И Анри коснулся пальцами плеча и провёл линию от шеи до изгиба локтя:

– Вы мне очень нравитесь, и, если нет соперников, я бы хотел попробовать завоевать вас, Мари.

– О господи, Анри! – девушка оттолкнула его и прикрыла ладонью лицо. – Как мне стыдно! Простите, ради всего святого, ради Владычицы… Простите, что я подала вам повод надеяться, я сама не знаю, что на меня нашло!

– Имя?

– Арман… Простите! Но не говорите ему, пожалуйста! Я… я не хочу. Нельзя!

Временное пространство затянулось почти бесшовно, Анри вздохнул с облегчением:

– Даю вам слово, никому не скажу. Послушайте, хочу загладить свою вину. Ещё час назад я собирался вам предложить одну небольшую прогулку, пока открыты порталы. Хотите посмотреть на королевский Ирминсуль?

– Что? – снова изумилась девушка, не зная, как реагировать на эту странную смену настроения инквизитора.

– Идёмте. Мне нужно на свежий воздух. А вы покажитесь в зале, вас наверняка потеряли. Я скоро вернусь и похищу вас. Обещаю, никаких попыток поцеловать вас с моей стороны больше не последует. Долг с вас списан.

Юноша вывел спутницу в коридор, ослепивший своими огнями после полумрака комнаты. Мари тоже потёрла глаза:

– Странно, минуту спускались, а как будто час там сидели. Поможете закрепить маску?

Маска успешно была возвращена на лицо, Мари отправлена в зал, а юноша стремительно слетел по лестнице к выходу. Выскочил под невозмутимые взгляды прислуги на мороз, кинулся к перилам парадной лестницы и наклонился через них. Вырвало моментально.

Ослабев после отката, ещё и зазнобило от злющего мороза, кое-как спустился по ступеням к шатрам. Нашёл небольшой сугроб, набрал снега, вытер лицо и руки, взял в рот немного, чтобы перебить сухость.

В тёплом шатре погрелся над чашей и, когда почувствовав себя более уверенно, вернулся в замок. Остановил первого встречного слугу с разносимыми напитками, выпил подряд три кубка воды, а четвёртый взял с вином.

Идём, рассудим обо всём, что было.

Одних – прощенье, кара ждёт других.

Но нет печальней повести на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте.

У. Шекспир «Ромео и Джульетта»

Матушку устроили объяснения дочери, внезапно исчезнувшей из залы: всему виной были злополучный зелёный коктейль и желание проветриться после него. Мари поклялась пить одну воду, а также постараться вытерпеть до конца бала со всеми вытекающими последствиями. Только пообещала – подошёл Арман и пригласил на следующий танец – прованс*.

Оказывается, на небольших столиках, расставленных по углам залы, лежали одностраничные буклеты – оформленные от руки списки последовательности танцев. Между ними отводилось несколько минут для передышки танцующих и возможности подобрать партнёра, чем и воспользовался Делоне.

Ознакомившись со всем списком, Мари ужаснулась: на последних уроках сира Сер'ддора повторили всего три танца, а здесь числилось целых восемь наименований!

– Я… не помню, как танцуется прованс, – растеряно возвращая буклет, ответила на приглашение Армана.

За его спиной, у противоположной стены, Мари заметила троицу – Антуана, Люсиль и Лоуренса.

– Это самый простой танец, не бойся. Будешь смотреть на других и повторять, – Арман протянул руку, а сам с неудовольствием рассматривал губы девушки с отчётливой розовой каёмкой, без сомнения успевшей поцеловаться с инквизитором. Это взбесило немного, но Делоне себя одёрнул: ему-то какое дело должно быть до этого? Напустил на себя холодность, чтобы не сорваться в лицемерное осуждение или высмеивание. Сам только что мечтал о тайном уголке, где можно было бы остаться с Люсиль наедине.

Мари обернулась на дверь и толпу – Ленуара не было видно. Как-то с ним спокойнее было, чем с Арманом да под наблюдением тех троих. Люсиль помахала рукой, принц поднял кубок, брат подмигнул… Всё ясно. Отъезд в Лапеш больше не являлся секретом, а кое-кто наверняка разжалобил Армана, попросив уделить внимание бедной сестрёнке. И почему Мари не сомневалась в этом? Меньше всего хотелось вызывать жалость к себе.

– Я, пожалуй, не буду рисковать, – Мари вежливо отказалась и сделала вид, будто рассматривать незнакомых гостей интереснее.

Юноша настойчиво протянул руку:

– Это вопрос доверия. Ты мне доверяешь? – по лицу Армана не читалась причина его приглашения: спокоен, вежлив и привычно сдержан.

Большая часть его улыбок и эмоций, не связанных с забавными ситуациями, посвящалась Люсиль. Подумав об этом, Мари простила ситуации её искусственность. Вот если бы друг подошёл радостный, как факел, тогда можно было бы забеспокоиться…

– Почти всегда, – она вложила пальцы в его ладонь и спохватилась: перчатки остались у Анри. На руках красовались сдерживающие браслеты. От желанных татуировок пришлось отказаться по единственной досадной причине: в Лабассе никто временных рисунков на коже не делал, а служанки хной не подводили брови и даже не знали о существовании такого красителя.

– Почти? – улыбнулся Арман.

– Исключая случаи, когда мой братец подбивает тебя на подвиги.

Они заняли место в центре залы, до начала оставалось время. Играла промежуточная композиция, пары определялись.

«Если сейчас он спросит про Лапеш, то завтра я немножко оторву братцу голову», – Мари молчала, рассматривая кого угодно, кроме Армана, и кусая губы. Те горели, продолжая помнить поцелуи Анри, и от воспоминания о них на лице невольно выступил румянец. А ещё всплыл диалог с совестью, и душу обожгло дежавю. Одна её часть была бы непротив ещё раз «отдать долг», а вторая…

Да, она позволила себе расслабиться, иначе и не могло бы быть рядом с опытным Анри, наверняка, перецеловавшим половину девушек Люмерии. Но в самый ответственный момент её рациональная часть закатала рукава, поправила на носу очки и скомандовала: «Удачный момент, начинаем эксперимент!» – и Мари выпустила накопившийся свет, позволила ему перетечь в Анри. Отклик незримых сполохов свёл её с ума.

Если это было то самое, о чём предупреждала матушка… Нечто живое в области сердца зашевелилось, спрашивая, надо ли делиться. Не опомнись Мари, всё могло бы случиться – в этом она не сомневалась.

Голос совести был прав: ей никогда не стать честной по отношению к другим. Что бы ни происходило, ложь была её постоянным спутником. Каждый день приходилось бороться с собой, разменивать правду на сотню мелких оправданий.

Кого она обманывает? Она – настолько великий маг, что одним своим желанием – взяла бы и отлила ментального дара Арману? Стыдно, боже, стыдно! И как загладить теперь вину перед Анри? Хотелось просить прощения у всех подряд. И Армана, конечно же, она не была достойна.