Чужак вдруг СТРАННО поглядел на Павла, отчего по коже невольно пробежался холодок, и зачем-то добавил:

«Земных миллиметров, естественно.»

Вот это было для Павла новостью. Приводы, которыми пользовалась доминанта Земли оперировали погрешностями в сотни метров.

Секунду поколебавшись, Павел набрал:

«Может быть, вы заодно назовете мне причину, по которой я должен это сделать?»

«Сорок пять миллионов пангала. Миллион вперед.»

У Павла брови поползли на лоб.

«Вводите приходный код.»

Словно загипнотизированный, Павел глядел на собеседника. Миллион. Миллион пангала.

Идентификационные карты у исследователей отобрали, но положить деньги на счет можно было и без нее. Если помнить код и номер. Снять деньги без карты невозможно. А положить – пожалуйста.

Он поправил очки, протянул руки к клавиатуре… Код – его Павел, как и многие, помнил наизусть, несмотря на двенадцатизначность цифры после восьми символов интера.

Счет у Павла был льготный, с расширенным сервисом. Открылся дополнительный кубик с надписью: TRANSFER.

Банковские операции в пределах доминанты Земли по традиции велись на английском языке.

Веря и не веря Павел проследил, как на счет ему капнуло – ни много, ни мало – один миллион пангала.

«Ну и дела, – с легким смятением подумал он. – Я разом заработал больше, чем за десять лет после Академии…»

«Ну, как? Когда стартуете и будете вне досягаемости кого бы то ни было, мы обсудим условия, на которых вы сможете получить остальные деньги, а это еще сорок четыре миллиона. Заранее предупреждаю: саркофаг обязательно должен быть на борту, и он должен быть неповрежденным.»

Павел все еще пребывал в смятении.

«Уважаемый, – пальцы плохо слушались, и приходилось на ходу корректировать текст. – Я ученый, а не авантюрист. Я даже стрелять не умею.»

«Стрелять не придется. Придется просто направить скаут по рассчитанному курсу и прибыть в указанное место. После этого получайте денежки, и гуляйте на все шесть сторон.»

«Я никогда не водил корабли.»

«Это просто. Диск будет с вами, и любая консультация будет доступна в любое время.»

«Мне надо подумать.»

«Торопитесь. Больше я не скажу ни слова. Лучше будет, если вы вызовете меня откуда-нибудь из глубокого космоса, и вы будете на корабле один. И с саркофагом – с целым и невредимым саркофагом. Тогда и поговорим.»

Если честно, Павел несколько кривил душой. Корабли пилотировать он умел – не так уж это было и сложно. Опыта у него не хватало, это да, но запустить расчет пульсации, понять, что расчет не содержит фатальных ошибок и стартовать сумеет любой инженер. А Павел считал себя хорошим инженером. Тем более, что на диске уже имеются какие-то просчитанные курсы, которые нужно только подновить…

Павел вдруг сообразил, что думает не «Лететь или не лететь», а «Как лететь». Словно уже принял ошеломляющее предложение чужого-перевертыша, обретающегося непонятно где. Возможно, в далекой звездной системе… и вряд ли в соседней каюте.

«Несколько миллиметров, надо же, – вертелось у него в голове. – Интересно было бы проверить…»

«А в скауте дежурят десантники», – мелькнула унылая мысль.

Тем не менее Павел усыпил терминал, тихонько встал и принялся одеваться. Шеманихин ровно сопел на соседней койке.

Обе камеры с куртки Павел снял и оставил на столе.

Уже перед выходом он спохватился: «Диск!»

Торопливо вынул блестящий кругляш из драйва и сунул во все тот же карман куртки.

«Ну, – подумал Павел. – Поглядим…»

Что именно он вкладывал в это «Поглядим», Павел предпочел не уточнять. В конце концов, миллион пангала за то, чтобы встать и прогуляться до трюма – неплохой гонорар.

Все, кого он встретил по пути до центрального ствола и от ствола до тактического трюма, не обращали на него никакого внимания. Кое-кто здоровался, хотя Павел узнал всего одного военного. Наверное, они все знали экспертов в лицо. У трюмного шлюза, привалившись к переборке, скучал одинокий десантник. Павел отметил, что скафандр его отключен.

Десантник Павлу просто кивнул:

– Что, осенило? – спросил он с участием в голосе. Наверное, он знал – что такое идти на пост в неурочное время. Но шел, ибо работу выбирает каждый себе сам.

– Да, появилась одна мыслишка… Не хочу всех будоражить, вдруг ошибся.

– Бывает, – вздохнул десантник отворяя шлюз.

Трюм был все так же ярко освещен. Поверхность скаута тускло отблескивала в свете юпитеров. Павел на миг представил, как этот шарик мгновенно исчезает, уходя за барьер. Праздничный свет, растерянность, потом легкая паника охраны, Куксевич, мечущий громы и молнии…

Картинка была настолько яркой, что Павлу пришлось потрясти головой, чтобы ее отогнать.

У открытого шлюза скаута десантников было трое. Все с любопытством уставились на приближающегося Павла.

– Что, профессор? – спросил один. – Не спится?

– А ты бы и рад прикорнуть, – подколол Павел, – да служба не позволяет. Или ты прикорнул, пока никто не видит?

– Да пошел ты, – сердито шикнул десантник. И что-то еле слышно добавил – видимо, непечатное.

– В корабле есть кто-нибудь? – справился Павел по возможности нейтрально.

– А что?

– Не люблю, когда заглядывают через плечо.

– Тогда пляши: никого. На охране только мы. Можешь задраить шлюзы и попробовать смыться!

Десантники довольно заржали, а Павла сначала бросило в холод. Потом он сообразил, что вояки просто веселятся – они и мысли не допускали, что корабль может стартовать не из космической пустоты, удалившись от любого достаточно крупного гравитационного очага, а вот так вот, прямо из трюма эскадренного крейсера «Вагрант».

– Непременно попробую. Вы тогда не удивляйтесь, если шлюзы задраятся.

И он нырнул в отверзнутый зев шлюза, откуда лился желтоватый свет, подобранный по спектру под родное солнце перевертышей – Оао.

Первым делом Павел направился поглядеть на саркофаг. Кстати, почему саркофаг? Там что, действительно замурована какая-нибудь спящая красавица? Тогда понятно, почему перевертыш-меценат так пекся о целостности саркофага.

Нет, ну времена! Человеку, которого видят впервые в жизни, предлагают угнать трофейный скаут и тут же переводят на счет целый миллион! И обещают еще!

«Подумай, Павлуха, – нашептывал внутренний голос. – Неужели тебе заплатят эти чертовы миллионы? Если ставки так высоки, значит тут замешана публика, покрупнее и позначимее, нежели какой-то там ксенотехник из провинции. Сожрут и не поморщатся.»