— «Подход Горбачёва к общественному кризису: управляемое возрождение. Анализ ЦРУ, август 1985 года».

— «Экономическая программа Горбачёва: обещания, реальности и подводные камни. Анализ ЦРУ, сентябрь 1885 года».

— «Внутренние источники напряжённости в советской системе. Анализ ЦРУ, ноябрь 1985 года».

В этом последнем докладе, впрочем, как и в предыдущих, подчёркивалось: «Советский Союз является мощным и стремящимся к расширению игроком на международной арене, который использует напористую дипломатию, подпираемую комбинацией из военной мощи, пропаганды и подрывной тактики для продвижения своих интересов». Однако, «СССР поражён комплексом внутренних недугов, которые серьёзно ухудшились в конце 70х и начале 80х. Их лечение является одним из наиболее значительных и трудных вызовов, стоящих перед режимом Горбачёва». А далее следовал такой интересный вывод:

«По самым современным стандартам Советский Союз является очень стабильной страной. В течение следующих 5 лет и в обозримом будущем трудности этого общества не станут вызовом системе политического контроля, которая гарантирует правление Кремля, и не будут угрожать крушением экономики. Но в течение остальной части 80х и после внутренние дела СССР будут доминировать в попытках режима решить эти многочисленные трудности, которые будут также влиять на советское поведение во внешней политике и в вопросах национальной безопасности».

Трудности эти перечислялись и тут не было ничего нового. Все они неоднократно и подробно обсуждались в печати на Западе: продолжительный экономический спад, переходящий в стагнацию, незаинтересованность населения в результатах своего труда, падение дисциплины, возрастание коррупции, засилие бюрократии и неэффективная система управления. На основе этого анализа ЦРУ так предсказывало вероятную позицию Горбачёва во время встречи с Рейганом:

«Эти внутренние трудности остро усилили желание режима Горбачёва достичь некоторого восстановления атмосферы разрядки, как это было в начале 70х. Предшественники Горбачёва, начиная с Ленина, время от времени, стремились к передышке на международных фронтах для решения внутренних проблем, и в то же время продолжали наращивать внешнюю мощь Советского Союза. Горбачёву нужна некоторая передышка… Пока Советы не проявляют желания платить какую— либо цену за разрядку, которая повлечёт изменение их собственного поведения и целей в вопросах безопасности, важных для Соединённых Штатов. Горбачёв хочет разрядку по дешёвке»[123]. В переводе на современный язык –хочет разрядку на халяву.

В соответствии с такими оценками и выстраивалась конкретная позиция США к встрече с Горбачёвым. Суть её сводилась к тому, что в Женеве следует твёрдо проводить прежнею американскую политику, выясняя возможные изменения в советской позиции. При этом делать упор на положении с правами человека в Советском Союзе и его политике в региональных конфликтах — Афганистане, Анголе, Эфиопии и Камбодже, отодвинув вопросы ядерного разоружения на задний план.

* * *

В Кремле, разумеется, тоже готовились к этой встрече, но не столь рьяно и больше по существу вопросов, которые будут обсуждаться в Женеве. Однако роль президента США при этом никто не исполнял, хотя и говорили, что Горбачёв всё— таки посмотрел пару фильмов, где главные роли исполнял Рональд Рейган.

Специалистам было ясно, что разговор в Женеве предстоит тяжёлый и на достижение конкретных договоренностей рассчитывать не следует. Прежде всего, это касается ядерных и космических вооружений, которые имелось ввиду выдвинуть на передний план. Но это скорее для полемики. И в качестве заявочного столба. А замысел женевской встречи, разработанный мидовскими драматургами во главе с Корниенко, состоял в том, чтобы добиваться концептуальной договорённости о недопустимости ядерной войны вообще, что в ней не может быть победителей, и что стороны не будут стремиться к превосходству друг над другом.

Тут была своя маленькая хитрость. До сих пор все попытки приступить к разработке реальной программы разоружения натыкались на глухое сопротивление военных, которые ссылались на баланс сил в мире и стратегию США, предусматривающую нанесение первого ядерного удара, ведение как ограниченной, так и крупномасштабной ядерной войны, и решимость одержать в них победу –»возобладать», как говорилось в американских документах. Соответсвенной должна быть и стратегия СССР –наши вооружённые силы должны быть готовы к победоносной войне будь то ядерной или обычной. Об этом публично говорили высокие военачальники во главе с маршалом Огарковым. Причём делалось это вопреки решениям высоких партийных органов и официальным заявлениям министра обороны Устинова.

Однако к 1985 году ситуация стала меняться. Если раньше дискуссии по всем этим вопросам велись за непроницаемыми стенами Пятёрки, то теперь они выплеснулись наружу, в открытую печать. Учёные –политологи из ИМЭМО и Института США и Канады –Г.А. Арбатов, Е.М. Примаков, В.В. Журкин, А.А. Кокошин, С.А. Караганов доказывали абсурдность самой возможности победы в ядерной войне, грозящей гибелью всему человечеству. А физики –В.В. Александров, Н.Н. Моисеев, Г.С. Голицын, А.С. Гинзбург и Ю.А. Израэль стали обосновывать концепцию «ядерной зимы», которая неминуемо наступит в случае ядерной войны.

Это было нечто новое для советского общества. И военные оказались неготовыми к открытой дискуссии, хотя попытки со стороны Главного политуправления были.

Аналогичная полемика велась и в США. Там были свои «ястребы» и «голуби». Но постепенно на сторону «голубей» стал склоняться президент Рейган. Всё это, по мнению мидовских специалистов, ясно свидетельствовало, что американцы едва ли будут упорно возражать против фиксации декларации о недопустимости ядерной войны, поскольку сами, в том числе устами собственного президента, это неоднократно провозглашали. Однако это можно будет изобразить потом как победу Советского Союза и успех женевской встречи.

Такое взаимопонимание, доказывали мидовские драматурги, важно само по себе. Оно должно стать концептуальной основой прорыва к реальному разоружению. Особенно если будет сопровождаться конкретными договоренностями в деле прекращения гонки вооружений на Земле и недопущения её возникновения в космосе. Но даже если не удастся договориться о конкретных мерах в Женеве, такое общее взаимопонимание проложит путь к ним в будущем.

Но советников Горбачёва больше беспокоило другое: как поведёт себя американский президент? Способен ли он сам творить политику, или это делает его окружение, а президент просто озвучивает подготовленные ему бумаги — «разговорники» на бюрократическом жаргоне? В общем, как говорил Андропов:

— Рейган не политик — он актёр. Но кто пишет ему сценарий?

Ещё осенью 1983 года Громыко поручил мне выяснить у президента Финляндии, который незадолго до этого встречался с Рейганом, как он ведёт переговоры. С Койвисто у меня были дружеские отношения ещё со времён переговоров ОСВ в Хельсинки. Поэтому в беседе с ним я между делом поинтересовался, как прошла его встреча с американским президентом. Он сетовал, что переговоры с Рейганом вести сложно, так как он может придерживаться одной темы не более 5 — 10 минут. Эта телеграмма из Хельсинки была встречена на верху с большим интересом.