- В ногу? - вздохнул Ястреб.- Не люблю, когда они ревут.

- Погоди. - Я поморщился, видя размытое отражение на хромированном боку автомата, качнул оружие, словно не любил свое лицо. И точно. Не особо.

Я пытался решить, кого же увидел в отражении.

- Ястреб. - Я покатал кличку во рту. - Ястреб. Учился ли в аббатстве, Ястреб?

- Эй... - начал Тихоня.

- Я говорю с Ястребом. С тобой поговорю, когда с ним закончу.

Слова падали все медленнее и медленнее, будто у моей пружины заканчивался завод.

Медленнее, суше и холоднее. - Практиковал эзотерику?

Блестящие белые зубы показались снова. В его мягком алом ротике их был изрядный запас. - К чему ты?..

- Хочу задать загадку, Ястреб. Эзотерическую загадку.

- Какого говна тебе?..

- Если знаешь ответ, Ястреб, - сказал я смертельно медленно и тихо, - могу оставить в живых.

Мертвое холодное молчание.

Тихоня и Свистун обменялись взглядами. Похоже было, что они спрашивали друг дружку, стоит ли Ястреб отказа от чертовски занимательного зрелища. И пришли к одному ответу.

Ястреб догадался, каков ответ. Бледные щеки вспыхнули. - Засунь...

- Как... - Загадка прозвучала тихо, мягко, вопросительно, словно я тоже хотел узнать ответ, - ...звучит хлопок одной ладони?

Глаза Ястреба сузились, расширились, а затем вытянутая рука и револьвер размылись, чертя дугу в сторону лестницы; но даже размытому пятну нужно было пройти метр, тогда как дуло автомата сдвинулось на пару дюймов.

Оба ствола изрыгнули пламя. Его - один раз. Мой - три: короткая очередь, режим, очень удобный для хреновых стрелков вроде меня. И еще два по три: всего девять разрывных пуль. Дуло чуть сместилось вправо. От двери донесся короткий вскрик - Пратт, наверное, или Кравмик.

Полетели щепки от балясин на уровне моего таза: выстрел Ястреба. Отличным стрелком был этот малыш: в десять раз лучше меня в лучшие дни. Как будто это ему помогло...

Полетели на пол щепки позади правого колена Ястреба. Как и позади правого бедра, поясницы, позвоночника, левого бока. Щепки иного рода.

Разрывные пули при ударе раскалываются на острые иглы: полное преобразование кинетической энергии в вагон внутренних повреждений. Ястреб повалился мешком гамбургеров. Он не грохнулся на пол. Скорее влажно шлепнулся.

Он лежал, издавая звуки умирающей рыбы, глаза смотрели далеко за грань мироздания.

- Хорошая догадка, дитя. Жаль, раскланяться не успеешь.

Я узнал, кем был в этот миг.

И повернул автомат в сторону Тихони. Он пятился в полуприседе, злая гримаса казалась еще уродливее из-за искажения: из ниоткуда вдруг возникло мерцающее стекло, отгораживая его, Свистуна и необычайно спокойного Пратта.

Щит.

- Эй, мило. Ты тоже быстрый. - Я кивнул Свистуну. - Или это условное заклинание? Включается по звуку выстрела, точно?

- Ястреб! Ястреб! - Тихоня растерял свое спокойствие.

Я пожал плечами, смотря сверху вниз. - Это была шутка. Насчет оставить в живых.

Переключив автомат на одиночные, я не целясь выпалил в Щит. Три раза. Разрывные пули исчезли среди вспышек, отмечая полуреальную границу энергии. Свистун застонал, будто его били под дых.

- Сучья отдача, ха? Как думаешь, щит выдержит весь магазин?

- Сделай его! - Тихоня стал Чертовски Нервным Перцем. - Кончай с ним...

- Зацепил. - Быстрый, ловкий, профессионально бесстрастный, Свистун сунул руку в карман жилета. Другая деловито крутила камень на цепочке. Чертовски Нервный Перец держал нож в одной руке, пистолет в другой, глаза на дуле автомата... когда Лессер Пратт, без словес и лишних движений и сохраняя невозмутимое выражение лица, поднял ураганную лампу и разбил о макушку Свистуна.

Лицо Свистуна обмякло. Как и щит.

Стало темно.

Автомат рыкнул, но полетели лишь деревянные щепки, ведь Чертовски Нервный Перец оказался быстрее кота, уже перекатился через плечо и вскочил на ноги за Праттом, а в холле стало светло, опять, это Свистун упал на колени и лампа облила его маслом и подожгла, и Свистун лежал лицом в пол и пылал, а Чертовски Нервный Перец ударил Пратта в висок концом рукояти, подхватив падающее тело рукой, так что нож очутился напротив ключицы, а пистолет под шеей. Он зарычал: - Бросай! Брось его!

Я спустился вниз.

- Отрежу ему траханую голову! Брось оружие!

Я сказал: - С чего бы?

Кровь текла по щеке Пратта. - Вломи ему. Он велел тому сосуну убить мою жену. Застрели его.

- Молчи! - Чертовски Нервный Перец надавил дулом под челюсть, так что отельер крякнул. - Ты слышал?

- Мне казалось, - ответил я, - ты понял, с кем имеешь дело.

- Сначала убью его... - Глаза были яркими, жесткими и хитрыми: самоцветы, налитые злобой. - ... потом займемся гриллом и девкой. И детишками.

- Как приятно обсуждать будущее при свете твоего сучонка-заклинателя.

Пратт сказал сквозь стиснутые зубы: - Застрели мудака.

- Молчать!

- Вернешься к Феллеру, скажи: здесь происходит то, о чем он не знает. О чем даже не догадывается. Скажи, что это Закон Кейна. Спроси, знает ли он правило номер три.

- Что за хрень, о чем ты?

- Ты отпустишь Пратта. - Я указал на пламя на спине Свистуна. - Мы потушим сучонка, пока еще дышит. Потом вы уберетесь восвояси. А я уже никогда не передумаю.

- Такая сделка не по мне.

Я поднял автомат. - Думаешь, мне жизнь Пратта важнее, чем твоя - тебе?

Чертовски Нервный Перец поразмышлял. Что не заняло слишком много времени.

Какой кайф - быть самим собой.

Он облизнул губы. - Сначала потушите.

- Кравмик. Скатерть.

Великан-огриллон неохотно отпустил Итралл, вытащил скатерть из-под фонаря на столике и накрыл ею Свистуна. Холл снова потемнел.

Чертовски Нервный Перец отступал к двери, таща Пратта за собой. - Ты их не защитишь, старик.

Старик. Я чувствовал вес каждого прожитого дня. - Не забудь передать Феллеру все мои слова.

За порогом Чертовски Нервный Перец толкнул Пратта в холл. - Еще твою маму навещу, - прорычал он, оказавшись в ночной тени. - И передам ей, что ты...

Автомат изрыгнул короткую очередь. Из тени ночной улицы донесся еще один влажный звук падающего тела.

Я созерцал струйку дыма над дулом "Автомага". - Похоже, придется передать самолично.

Не спеша вернулся в холл. Перевел автомат на одиночные и выстрелил Свистуну в голову. Три раза. Переход от человека к трупу был отмечен посвистом, словно удар бича, фонтанчиком крови и треском костных обломков о ковер.