Мы с Кассандрой ничего ему не ответили.

Я не знал, что успели заметить профессор и Касси, но лично меня увиденная сцена поразила настолько сильно, что я не мог отделаться от наваждения: она снова и снова мелькала перед моим мысленным взором, вызывая такой ужас, что я не мог даже пошевелиться. Передо мной вновь и вновь возникали ужасные черные руки, которые держали на весу Луизао, так что от его ступней до земли было больше метра, а он лихорадочно извивался в конвульсиях…

— На него, похоже, кто-то… напал, — сказала мексиканка, которая, как я смог определить в темноте, лежала на земле позади профессора, сидевшего прямо за моей спиной. — Кто-то или… что-то. Ты что-нибудь видел, Улисс?

— Я не знаю, что я видел, — ошеломленно произнес я. — Мне показалось, что… что… Черт возьми, клянусь тебе, я не знаю, что я видел.

Мой взгляд, который все еще был прикован к темному потолку, медленно опустился и наткнулся на фонарик, который теперь освещал стену.

Я лег на бок и начал медленно ползти. Преодолев два метра, отделявших меня от фонарика, я взял его обеими руками и поднял вверх — к отверстию в потолке, похожему на длинный и темный дымоход.

Из этого отверстия уже ничего не высовывалось.

— Посвети вниз, — еле слышно сказала Кассандра.

Я так и сделал. Узкий луч света, пробежав по стене пещеры, остановился на земле, и я увидел большие ботинки мулата. Я осветил затем фонариком его ноги, пояс, туловище, плечи, руки — из-за такого его положения создавалось впечатление, что он приготовился куда-то бежать…

И тут я услышал, как Кассандра громко вскрикнула, а у профессора началась рвота. Я поспешно сжал губы и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы не стошнило и меня.

У мулата не было головы.

— Боже мой!.. — пробормотала Касси, освещая фонариком грубо перерезанную широкую шею, вокруг которой уже натекла целая лужа крови. — Кто мог это… сделать?

— Кто или… что, — сказал профессор, разрезая мои путы ножом, который он снял с пояса Луизао и которым уже разрезал путы у себя самого и у Кассандры. — Ты что-то видел? — Профессор поднял взгляд к потолку. — Ведь видел, Улисс?

— Я вам уже сказал, что не знаю, что я видел… — прошептал я. — Фонарик осветил все это лишь на мгновение, и я успел заметить только то, что мулат висел в воздухе и дрыгал ногами, а его голова находилась вон в том отверстии.

— И больше ничего?

— И больше ничего, — ответил я, подумав, что не стоит пугать своих друзей рассказами о чем-то таком, что, возможно, мне просто померещилось. — Все произошло чересчур быстро.

— Но…

— Почему бы нам не перестать думать о том, что произошло, — резко перебил я профессора, — и не начать думать о том, что мы будем делать дальше? Нам следовало бы забрать вот у этого нашего друга все то, что может быть нам полезным, и затем попытаться дать отсюда деру, пока его не пришли менять.

— А куда мы можем дать деру? — встревоженно спросила Касси. — Я тебе напоминаю, что снаружи пещеры находятся несколько головорезов, и они вряд ли обрадуются, когда обнаружат, что их товарищу оторвали голову.

— А может, если мы расскажем им о том, что здесь произошло, и объясним, что мы не имеем к этому никакого отношения, они не станут… — робко предположил профессор.

Кассандра, невесело рассмеявшись, осветила меня фонариком.

— А-а, все ясно… — уныло пробормотал профессор.

Еще не зная, на что она этим своим поступком намекает, я с любопытством посмотрел на самого себя и тут же понял, что означал невеселый смех Касси: я был с ног до головы забрызган кровью Луизао. В таком виде, конечно же, мне вряд ли стоило представать перед товарищами погибшего мулата и убеждать их, что я не виноват в его смерти.

— Ну что ж, — сказал я, показывая взглядом на темную глубину пещеры, — тогда мы можем пойти только туда.

— Похоже, что так, — согласилась Кассандра.

Вытащив из-за пояса Луизао его пистолет «глок» калибра девять миллиметров, она, убедившись в том, что он поставлен на предохранитель, передала его профессору.

Затем Касси с невозмутимым видом обыскала труп и забрала у мертвого мулата различные предметы, в том числе автомат, который она тут же повесила себе на плечо, и пару магазинов, которые она затем запихнула себе в боковые карманы штанов. Под конец мексиканка передала мне фонарик с таким видом, с каким отдают ключи от города.

— Секундочку… Оружие вы взяли себе, а мне дали всего лишь этот дурацкий фонарик? — возмутился я. — И как, по-вашему, я буду себя защищать, если надо мной вдруг нависнет опасность? Буду ослеплять неприятеля светом фонарика?

— У тебя есть красивый и острый нож, — ответила Кассандра, показывая на нож. — А еще — твой острый ум.

— Уж в чем в чем, а по части остроты ума ты меня всегда превосходила.

Мексиканка ничего не ответила, но я даже и в полумраке смог увидеть, как она улыбнулась.

И тут мы, ненадолго замолчав, услышали со стороны входа в пещеру звуки приближающихся шагов.

Мы втроем тут же дружно бросились вглубь пещеры.

Поскольку у меня был фонарик, я бежал первым, освещая себе путь и подбадривая профессора и Кассандру, чтобы они не отставали от меня. Перед моим внутренним взором по-прежнему то и дело появлялась жуткая сцена, свидетелем которой я стал всего лишь несколько минут назад, и у меня невольно возникало ощущение, что я веду двух своих друзей не к спасению, а в какие-то тартарары, где им и мне придется столкнуться с чем-то гораздо более опасным, чем кучка наемников.

Мне вдруг припомнились слова старого шамана племени менкрагноти, который назвал это место адом, а его обитателей — демонами.

Вопреки собственной воле я мысленно спросил сам себя, а не в ад ли мы сейчас направляемся, и у меня по позвоночнику побежали холодные мурашки.

Маленький луч света, исходивший от фонарика, дергался то вправо, то влево в такт моим движениям. Я концентрировал все свое внимание на том, куда я ставлю ступни, чтобы ни в коем случае не споткнуться, и старался не думать обо всем остальном — а особенно о том, что сейчас откуда-нибудь из темноты могут появиться черные конечности, которые схватят меня за шею.

— Подожди немножко, Улисс, — донесся сзади голос профессора, начавшего отставать.

— Я понимаю, что вам трудно, — ответил я, тяжело дыша, но отнюдь не снижая скорости бега, — однако останавливаться нельзя. Если эти типы нас поймают, все это закончится, поверьте мне, очень печально.

— Тогда бегите без меня, — голос профессора задрожал, — потому что мои легкие сейчас лопнут.

— Да ладно, не стройте из себя мученика.

— Послушай, давай ненадолго остановимся, — с явной неохотой поддержала профессора Касси. — Нам самим же будет хуже, если в конце концов придется нести дедушку на руках.