— Я тоже только что задавался этим вопросом, — сказал он шепотом. — Я, возможно, сильно ошибаюсь, но это похоже на какую-то старинную канализацию, по которой стекали сточные воды.

— Вы хотите сказать, что…

— Что это клоака.

— Прекрасно.

— Кроме того, — продолжал профессор, проводя ладонью по стене, — если я не ошибаюсь, данная канализация имеет настолько сложную конструкцию, что при ее возведении наверняка был необходим еще даже более высокий технологический и социальный уровень, чем тот, который требовался для строительства пирамид и храмов.

— Канализация — это самое высшее достижение человеческой цивилизации, — насмешливо-торжественным тоном провозгласил я.

— Хм… Ситуация усложняется, — сказала, оглянувшись на нас с профессором, мексиканка.

— Куда уж сложнее?

— Туннель впереди нас раздваивается, то есть теперь перед нами уже два туннеля. Что будем делать?

— А есть у них какие-нибудь особенности, которые дают основание отдать предпочтение какому-нибудь одному из них? — спросил профессор.

— Э-э… нету. Вообще никаких. Они абсолютно одинаковые.

— В таком случае…

— Пойдем по тому, который слева, — предложил я, недолго думая.

— А почему ты так уверен в том, что нам следует пойти именно по нему? — спросил профессор, удивленно поднимая брови.

— Дело в том, что, когда мы шли вместе с Соузой и его людьми по сельве, утреннее солнце находилось от нас слева, — а значит, мы шли в сторону юга.

— Ну и что?

— А то, что, по моему мнению, нам теперь следовало бы топать на север, чтобы уйти от этих типов как можно дальше.

— Очень хитроумно, — хмыкнула Касси. — А кто тебе сказал, что туннель, который находится слева, ведет на север?

— Тут все очень просто. Ты помнишь про компас Джека Фосетта?

— Неужели ты…

Я показал своим друзьям висевший у меня на шее на цепочке под рубашкой старый компас. Его стрелка показывала сейчас именно налево.

— Люди Соузы, обыскивая меня, подумали, наверное, что это обычный медальон, и не потрудились его хотя бы открыть, — с улыбкой пояснил я.

Кассандра и профессор согласились с моим предложением, и мы пошли по левому туннелю этой древней системы канализации. Пройдя, однако, несколько десятков метров, мы столкнулись с точно такой же проблемой: туннель опять разделялся на абсолютно одинаковые туннели, причем этих новых туннелей было уже три.

Взглянув, куда показывает стрелка компаса, мы решили поступить точно так же, как и в прошлый раз, — пойти по левому туннелю. Но не успели мы сделать и нескольких десятков шагов, как туннель опять разделился. Потом точно такое же произошло еще раз, и еще… Мы, каждый раз глядя на компас, все время выбирали левый туннель. Наконец перед очередным разветвлением туннеля Касси вдруг резко остановилась.

— Друзья мои, мы с вами влипли в дерьмо.

— Что ты имеешь в виду? — удивился профессор.

— А то, что мы — придурки. — Кассандра устало вздохнула.

— Почему? — спросил я, подходя к ней. — Что случилось?

— Посмотри на эту стрелку на стене, — сказала Касси, освещая стену справа от себя. — Я видела ее уже довольно долгое время назад. Мы ходим кругами.

— Чертовщина какая-то… Как такое возможно?

— И это спрашиваешь ты? — фыркнула Кассандра, ослепляя меня лучом своего фонарика. — Не ты ли, строя из себя умника, предложил идти по этому дурацкому компасу?

— Но… — пробормотал я, доставая компас из кармана и убеждаясь, что он снова упорно показывает налево. — Но это невероятно, компас ошибаться не может.

— Если только… — с задумчивым видом произнес профессор, — если только на него не воздействует какая-нибудь большая железистая масса, из-за которой он показывает не на север.

— Черт бы его побрал! — тихонько выругался я. — Ну что за невезение!..

— Людям в их жизни очень часто не везет, — с грустью сказал, услышав меня, профессор.

— Я это знаю, проф. Но сейчас нам не везет уж слишком сильно… Лично мне не приходит в голову какой-нибудь другой способ пройти через этот чертов лабиринт. Мы ведь можем ходить целыми днями туда-сюда, но так и не набредем на выход.

Кассандра, пытаясь привлечь наше внимание, громко кашлянула.

— Вообще-то, мы так долго ходить и не сможем, — раздраженно сказала она. И, проведя пару раз ладонью по лампе своего фонарика, добавила:

— Думаю, что заряд батарейки скоро закончится.

— Замечательно! — в сердцах воскликнул я, поднимая руки вверх. — Интересно, а что еще плохого может с нами произойти?

Словно бы в ответ на мой вопрос откуда-то из глубины этого темного лабиринта до нас донесся умопомрачительный рев.

— Быстрее, Касси! — крикнул я. — Быстрее!

— Я и так уже иду настолько быстро, насколько могу!

Мексиканка отдала мне зажигалку «Зиппо» с логотипом компании «АЗС», которую она забрала из кармана мертвого Луизао, и я теперь время от времени зажигал ее, чтобы убедиться, что позади меня ничего нет, целясь при этом куда-то назад своим автоматом.

Я едва не трясся от страха.

Здесь, в этом подземелье, мы находились, как выяснилось, не одни, и не надо было обладать очень большой фантазией, чтобы понять, с кем мы могли столкнуться в этих тесных туннелях.

Мы шли очень быстрым шагом, пригнувшись, но, тем не менее, время от времени ударяясь головой о низкий каменный потолок (особенно часто это случалось со мной). Когда мы наталкивались на разветвление туннеля, мы выбирали, куда идти дальше, почти наугад, обращая внимание лишь на то, нет ли на стене возле этого разветвления отметины, которую теперь каждый раз делала на каменистой поверхности Касси.

— Мы окончательно заблудились, — сказала, тяжело дыша, мексиканка и остановилась перед черт знает каким по счету разветвлением туннеля.

Касси держала в одной руке фонарик, свет которого уже начал тускнеть, а во второй — пистолет Луизао, которым она, стремительно шагая вперед, нервно целилась то в одну, то в другую сторону.

— Тоже мне новость… — проворчал я.

— По крайней мере мы уже не ходим кругами, — стал утешать себя, меня и Кассандру профессор Кастильо, который сейчас из нас троих был самым спокойным, хотя и наверняка самым уставшим.

— Но мы идем сами не знаем куда! — в сердцах воскликнула Кассандра. — Идти наугад, вслепую, как мы сейчас делаем, — это какое-то безумие!

Нас всех еще тогда, когда мы оказались в глубокой яме с водой, охватило уныние, которое после услышанного в этом подземелье умопомрачительного рева переросло в отчаяние. Страшный рев стал своего рода каплей, переполнившей стакан нашей психической выдержки.