Незнакомец на ходу подрубил ноги бегущей лохматой зверюге и, повернувшись к оторопевшему Максиму, подняв топор, громко крикнул:

– Лишь тот, кто со мной, спасется!

Сверкнул глазами, смахнул стекавшую по бороде кровь, подцепил топором скулящего пса, скребущего снег оставшейся пятой лапой на спине, и уверенно зашагал к углу здания мэрии.

Максима потряхивало, как после большой драки, все же отстреливать мутантов не одно и то же, что людей. Он оглянулся на свое «воинство»: Симка, стянув маску и согнувшись дугой, блевала, добавляя к мешанине из снега, крови и грязи новый цвет. Брамин, забившись в уголок между дверью и косяком, сидел грязно-серой кучей, выставив разряженный пистолет перед собой. ПМ с отошедшей рамкой гулял в такт трясущимся рукам.

Макс опустился там, где стоял, прямо в снег, усмехнулся: «Брамин, ты хотел новых ощущений? Ты их получил». Как, впрочем, и он сам. Но больше не хотелось. Макс наскоро умыл снегом заблеванную и зареванную сестру, растормошил впавшего в ступор брамина, заставил их собраться, перезарядить оружие и повел вслед за странным типом с топором, не то чтобы поверил загадочным и непонятным словам, а просто враг врага типа как друг получается? Да и ночь закончилась. После такой битвы, на трясучих ногах никто из них не успеет добраться до площади и входа в Рейх. А собаки могут и вернуться. Странный боец уже скрылся из виду, но кровавый след тянулся до угла, терялся за закрытой дверью легковушки и снова обнаружился уже в тридцати метрах за зданием мэрии возле спуска на подземную стоянку.

– Это не просто паркинг, – подал голос оттаявший брамин, указывая пальцем на ролл-ворота, перекрывшие спуск, – это объект ГО, вроде бункера.

Максим приблизился к облезлой двери с кровавым отпечатком ладони и аккуратно постучал стволом автомата, а то мало ли, ну, как выскочит и опять топором станет махать?

Дверь отворилась почти сразу, может, он стоял и ждал, а может, был поблизости. В проеме появилось заросшее по самые глаза лицо со следами оттертой крови и длинными до плеч волосами:

– Мудрое решение, – одобрительно кивнул бородатый старик, оглядывая каждого. – Зовите меня Отшельник, а это мой дом. Входите.

Максим, подсвечивая путь фонариком, шел следом за Отшельником, прогоняя в голове события последних дней, не забывая, однако, приглядывать за хозяином, который, кстати, светом не пользовался, был все так же без противогаза, и несмотря на крепчающий морозец, без шапки, одетый лишь в подобие браминского долгополого балахона. Цокающие поковкой берцы, как, впрочем, и топорик с заостренным обухом на полутораметровой рукояти, покоящийся в крепкой руке, приметил сразу. Стариком Отшельник казался только на первый взгляд. Высокому и широкоплечему, с какой-то неуловимой струной – толщиной где-то в железнодорожный лом – натянутой в этой крепкой фигуре… ему навскидку было столько же, сколько и майору Ильину, лет сорок плюс-минус. Максим, присматриваясь по ходу дела к жилищу стремного не-старика, попутно прикидывал на случай «если что», как придется того валить, стараясь не выдать щелчком, взвел курок ТТ в кармане.

Миновав длинный и широкий – шире метротуннеля – коридор, обходя самодельные баррикады из мусора, кирпичей, гирлянд из ржавых банок, развешанных между автомобилями, они пришли к стальной двери, Отшельник скинул засов, и та отворилась совершенно бесшумно на добротно смазанных петлях. Видимо, демонстрируя доброжелательность, тот вошел первым в освещенный горящим костром зал, подождал, когда Симка с брамином переберутся через высокий порог, и лишь затем закрыл вход.

Максим встал спиной в дальний угол, ненавязчиво держа гостеприимного хозяина на прицеле.

По центру комнаты в бочке горел костер, дым, закручиваясь маленьким смерчем, втягивался в трубу вентиляции, рядом на вбитом в стену крюку висела туша пса. Отшельник подхватил несколько поленьев, закинул в горячую топку, широко махнул рукой:

– Располагайтесь. Грейтесь. Скоро будет пища, – с этими словами он вынул из лохмотьев нож и чиркнул висевшую тушу по горлу, пес задергался, захрипел, пуская кровавые пузыри. Отшельник же пинком подтолкнул ведро под звонко стекавшую кровь, повесил топор за темляк на стену и тут же принялся свежевать собаку. Симка, пискнув, закрыла стекло маски ладошками и отвернулась, брамин задержал взгляд на работе мясника и, покряхтывая, опустился на пол. Макс же пожал плечами, сел на корточки, подложил на пол подвернувшийся в поленнице обломок фанеры и занялся автоматом, следовало переснарядить пустые магазины.

Отшельник ловкими взмахами надрезал шкуру, уцепился руками за отвернутые края и без видимых усилий стянул сплошным чулком, обнажая еще живое и подрагивающее мясо. Макс же лишь испуганно покосился, набивая магазин патронами.

– Позвольте взглянуть? – поднялся брамин рассматривая издали недоразвитую лапу, растущую из спины собаки. – Очень, знаете ли, интересно, опорно-двигательный аппарат – кости, суставы – присутствует или конечность просто висит на жилах?

Отшельник, замерев с ножом в руках, обернулся на голос и как-то недобро сверкнул глазами:

– Ты старик из тех, что носят серые одежды и алчут знаний, и чем оных больше, тем более алкаете вы их. Твой грех – гордыня. Но ты уже наказан постоянной жаждой постичь все сущее… а Он видит все, видит твою душу, – пророкотал Отшельник, и бетонный свод ответил коротким эхом.

– Так можно?.. – перепросил невозмутимый Крушинин.

– Смотри.

Старик принялся рассматривать тушу, тыкать пальцами, поворачивая на свет костра.

– А вы здесь живете? – подала голос Симка, бесцеремонно сграбастав какие-то тряпки с железной кровати, уложив их подле костра и усевшись сверху.

– Верно, дитя. Но это мое временное пристанище, – он оттолкнул крутящегося под ногами брамина, срезал несколько кусков мяса с туши, поискал взглядом, куда бы положить. Симка подскочила, сбегала к кровати и принесла большую сковороду.

– Благодарю, дитя, – он сложил мясо на сковородку. – У меня нет дома, мир – мой дом. Я иду по следу армии Сатанаиловой, уничтожая его приспешников, где бы то ни было. Я странствую.

– Вы исповедуете… – вклинился брамин.

– Я исповедую господа нашего! – взревел Отшельник, наступая на брамина. Макс подскочил с заряженным автоматом, но хозяин шагнул мимо опешившего Крушинина и размашистым шагом скрылся за незамеченной до этого дверью. Держа автомат наготове, Адвокат пошел следом.

За дверью оказалось еще большее помещение с арочным потолком, в конце которого Отшельник с чем-то возился. Сквозь проем проникало недостаточно света от костра, всего не разглядишь. Одна за другой вспыхнули масляные лампы, затем Отшельник зажег факелы, стоящие по краям чего-то массивного, прятавшегося во тьме.

– Боже правый, – тихо проговорил брамин, вынырнувший сбоку. Отшельник же бухнулся на колени у пьедестала из бетонных блоков и торчащей пучками арматуры с насаженными головами мутантов. А в сердце конструкции поблескивал начищенный до блеска автомат.