— Кто там? — прошептала она. Затем сказала громче:

— Кто там?

Никто не ответил, и сердце ее заколотилось, угрожая вырваться из груди. Это опять он, она знала, что он. Каким-то образом этот мужчина проник в ее комнату. Неизвестный кашлянул, и у Соры отлегло от сердца. Это даже не мужчина, и теперь можно более или менее разумно разобраться с нарушительницей спокойствия. Она спокойно сказала:

— Меня не проведешь. Мой слух обострен, и я знаю, что ты здесь.

По полу зашаркали, и Сора, усевшись, подтянула под руки одеяло. Вздернув голову в сторону звуков, она напряглась и узнала нарушительницу.

— Хоиса, как ты тут очутилась?

— Значит, ты думаешь, что ты больно умная со своим чутким слухом и что из-за твоей смазливой мордашки мужчины так и тащатся за твоей юбкой?

Сора ничего не ответила, пытаясь по враждебности тона Хоисы оценить глубину ее раздражения.

— Ты думаешь, что можешь спрятать свой порок, но людей не проведешь. Люди говорят, что ты ведьма. Люди говорят, что слепота дана тебе в наказание. Люди говорят…

— Вероятно, одни глупости, — прервала Сора. — Хоиса, ты же пришла сюда не для того, чтобы пересказывать сплетни злых людей. Как ты тут очутилась?

— Я спряталась за гобеленом, когда эти леди привели тебя сюда.

— И что же ты делала в наших покоях? — настаивала Сора.

— Наших покоях, — передразнила ее служанка. — Наших покоях. Какие мы важные! Как мы уверены в себе! Только утром выскочила замуж, а уже владеет всем замком.

— Что ты тут делала?

— Лила яд в твое вино! — взорвалась Хоиса. — Думала, что избавилась от меня? Выбросила, как требуху, на помойку. Лорд Уильям задумал отдать меня любому, кто пожелает, но я тут выросла, тут мои корни. Мне придется бросить все, что мне знакомо. Куда бы он меня ни сплавил, я окажусь на самом дне, буду лишней.

Насторожившись при появлении полуистеричной нотки готовности к насилию в голосе Хоисы, Сора успокоила ее:

— Я уверена, что лорд Уильям устроит для тебя все как нельзя лучше.

— Ему на меня наплевать. Он думает только о тебе. Если бы ты не появилась тут, то и мне не пришлось бы уходить. Я бы по-прежнему тут верховодила, и все бы эти лакеишки не ложились спать раньше меня, я бы снимала первую пробу на кухне и сама бы выбивала кляп из бочки с элем. Это ты во всем виновата.

По мере того, как голос Хоисы срывался на визг, голос Соры становился спокойней и тише.

— На все это у тебя нет прав.

— Я заработала их! — заорала женщина. — Пока ты не появилась тут и не поменяла замок, ключ от подвала с вином был у меня, потому что я заработала это.

— Заработала? — с презрением переспросила Сора.

— Своим горбом, так же, как одна важная дама заработала своим горбом себе мужа. А разве ты не знаешь, что говорят все? Все говорят, что Уильям таскается за тобой, как будто почуял суку в жару. Говорят о том, что тебе приходится вытворять под одеялом, чтобы заставить его жениться на такой дрянной, слепой…

Тяжелая оловянная кружка врезалась в стену за Хоисой, и брызги воды полетели по всей комнате. Женщина отскочила в сторону, и от шока вопли ее стихли. Дрожа, внезапно осознав свой страшный проступок, она прошептала:

— Как это у тебя получается? Как ты видишь, куда надо бросать?

Сора выползла из-под одеяла и балансировала, стоя на четвереньках на кровати. Волосы яростно свились вокруг ее головы, губы были злобно поджаты, а непроизвольно обнажившееся тело было сказочным.

— Я не слепа, я поклялась в этом себе. Мне известны все твои отвратительные передвижения. Мне известен каждый случай, когда ты затаскивала в эту постель своих любовников. Мне известна каждая твоя насмешка в мой адрес и в адрес Уильяма. Я оставлю тебя здесь, и ты никогда не уйдешь отсюда, и ты будешь желать…

Дверь распахнулась, и ворвалась Мод.

— Миледи, что..

Оценив сцену, открывшуюся ее глазам, она тихонько вскрикнула.

За ней со словами: «Мы услышали крики» вошла леди Джейн, но и ее замечание стихло.

Хоиса бросилась к ним с воплями:

— Она ведьма, она зрячая, она спятила, я ее боюсь.

Сора подняла руки, согнула пальцы, словно когти, зарычала, и Хоиса повернулась и вылетела вон с криками:

— Она ведьма, она зрячая, она ведьма.

— Что она сделала с твоим шелком? — спросила Джейн, и Сора слетела с постели.

— Где она? — яростно проговорила она, и ее гневный голос отчетливо разнесся по большому залу. — Что она с ним сделала? Я убью ее, эту мерзавку.

— Он вытащен из сундука, миледи, а нож…

— Я убью ее.

Леди Джейн захлопнула дверь.

— Ты себя уже всем продемонстрировала, а следовало бы подождать до того, как вы ляжете в постель.

Сора зашагала по комнате, а Джейн поймала ее за руку.

— Пусть сначала посмотрит твоя служанка.

Сора вырывалась изо всех сил, но леди Джейн поймала ее за локоть и потрясла.

— Успокойся. Твоя служанка посмотрит, что там та кое произошло, вот тогда и проверишь.

Шелк зашелестел, глухо упал рулон, а затем Мод их успокоила:

— Она отрезала лоскут с одного конца и срезала несколько нитей с окаемки, однако основная часть осталась нетронутой. Ничего такого, чего нельзя было бы зашить умелыми руками, миледи.

— Дайте посмотреть.

Сора рванулась, и на этот раз Джейн ее отпустила. Мод направила ее руку к исковерканной ткани, и Сора ощутила пульсирующий жар под своей кожей.

— Волчица, — прошипела она. — Слава Пресвятой Деве, что вы привели меня тогда сюда отдохнуть, а то неизвестно, что бы она тут натворила. Полоумная.

С любопытством и в изумлении Джейн принялась допрашивать:

— Что она тебе сказала?

Из-за гнева Сора могла припомнить лишь одно:

— Она сказала, что Уильям женится на мне только потому, что ему со мной хорошо в постели.

— Н-да, — с юморком в голосе заметила Джейн. — Меня бы кто так оскорбил.

Сора пыталась совладать со своим ртом до тех пор, пока не разразилась смехом.

— Я теряю чувство достоинства, — простонала она а затем снова захохотала. — Разоралась, как какая-нибудь рыбная торговка на базаре, из-за ее слов, в то время как следовало бы приказать высечь ее за порчу имущества.

Она потерла лоб ладонью.

— Теперь совсем не усну. Одень меня, Мод, и я подготовлюсь к присяге.

Один за другим люди Уильяма опускались перед ним на колени и, вложив свои руки в его руки, приносили ему клятву верности. Они давали эту присягу раньше, а теперь она была дана повторно, и повтор этот был уместен, поскольку они тревожились за Уильяма. У сэра Мервина во время клятвы по морщинистым щекам сбегали слезы, сэр Рауль беспрестанно улыбался, сэр Иджайд и сэр Диллан дрожали от рвения; однако все они принесли клятву преданности с достоинством, и слова их доносились до каждого уголка огромного зала.