Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если будешь так пялиться, то испортишь зрение, — раздался голос из-за моего плеча, и я едва не выронила тарелку от неожиданности.
— Что? Я не пялилась, — солгала я, повернувшись к Элеоноре. — Я просто смотрела, кто пришел, вот и все.
Она понимающе улыбнулась и не стала развивать тему.
Я отставила тарелку в сторону и вернулась к оставшейся грязной посуде, пытаясь избавиться от бабочек, вызванных появлением Лэндона-кондитера.
Закончив с последней тарелкой, я направилась в ванную. По пути заглянула в комнату Карлы.
В ее спальне стоял Лэндон и крепко обнимал девочку. Он что-то нашептывал ей на ухо, и казалось, что его слова — именно то, что Карле нужно было услышать. Слезы катились по ее щекам, но она не переставала улыбаться и кивала ему в ответ.
— Хорошо, — прошептала она. — Я знаю, дядя Лэндон.
Закончив с ней говорить, он отстранился и одарил ее самой искренней, сердечной улыбкой во вселенной. Лучше бы я не видела, как он утешал эту сломленную девочку. Мне захотелось найти утешение в его объятиях и для моего израненного сердца.
Лэндон поднес большие пальцы к лицу Карлы и вытер ей слезы.
— Я люблю тебя, Карла, и я так рад, что ты здесь.
Я не знала, что именно он имел в виду — то, что она здесь, на празднике, или то, что она жива, — но в любом случае это заставило мое сердце забиться с космической скоростью.
— Я тоже тебя люблю, дядя Лэндон, и я очень рада, что ты здесь.
Каждый раз, когда девочки называли его дядей Лэндоном, мне казалось, что мое сердце вот-вот взорвется от тепла. Как он любил этих девочек, как они улыбались, когда он входил в комнату.
Этого было достаточно, чтобы согреть самые ледяные уголки моего сердца.
Взгляд Лэндона переместился к двери, застав меня прямо на месте преступления.
Сначала он выглядел удивленным, а затем его губы изогнулись в самой сексуальной улыбке. Он кивнул и одними губами произнес:
— Привет, Цыпа.
Я бросилась в сторону ванной, чувствуя себя ужасно смущенной.
Добравшись до ванной, я закрыла за собой дверь, поспешила к раковине и плеснула водой себе в лицо. Все мое тело сходило с ума, и я не знала, как справиться с нахлынувшим на меня потоком эмоций. Лэндон выглядел таким красивым, здоровым и счастливым. Я не могла перестать думать о том, чтобы подбежать к нему и заключить его в объятия. Что со мной не так?
Может, это все праздничная суматоха.
Или суматоха в моем разбитом сердце.
Я похлопала себя ладонями по щекам и начала говорить самой себе ободряющую речь:
— Ладно, соберись, Шей. В конце концов, это всего лишь Лэндон. Тут не о чем думать. Ты сильная, независимая женщина, которая может спокойно находиться в одной комнате со своим бывшим. Вы оба взрослые люди и уже несколько месяцев живете собственной жизнью. Ты можешь быть доброй и любезной, не позволяя романтическим мыслям забивать тебе голову. Ты. Справишься, — сказала я.
— Да, — прокомментировал голос с другой стороны двери. — Ты. Справишься.
Я распахнула дверь и увидела Лэндона, стоящего с самодовольной ухмылкой на лице.
— Что ты делаешь?! — спросила я. — Разве ты не знаешь, что подслушивать неприлично?
Он поднял бровь:
— Ты ругаешь меня за подслушивание после того, как делала то же самое со мной и Карлой несколько секунд назад? Или, может быть, ты не трахала меня глазами, когда я только вошел в дом?
Он заметил, что я на него пялилась?
Как унизительно.
Кроме того, что? Он только что сказал, что я трахала его глазами?
— Я не трахала тебя глазами, — я почти кричала шепотом, чувствуя, как мои щеки горят от смущения.
— Поверь мне, Цыпа, я знаю, когда на меня пялятся. Но не беспокойся. — Он сделал шаг ко мне, посылая разряд электричества через все мое тело. — Я тоже трахал тебя глазами.
Он вел себя так дерзко, словно мы не расстались несколько месяцев назад. Как будто мы не любили друг друга. Он вел себя как полный… самодовольный придурок.
— Можем мы перестать говорить «трахать глазами»? И хватит называть меня Цыпой. Нам за тридцать, Лэндон. Это немного по-детски.
— Ты бы предпочла, чтобы я называл тебя «милой» или «крошкой»?
— Ты пробовал и то и другое в старшей школе. Ни один вариант не сработал.
— Тогда как мне тебя называть?
— Думаю, стоит начать с Шей.
— Хорошо, Цыпа. Я над этим подумаю.
Какого черта?
Он злобно ухмыльнулся, как будто знал что-то, что мне только предстояло открыть.
— Можешь звать меня Шеннон, если хочешь сохранять дистанцию, — предложила я, стараясь не обращать внимания на икоту, подкатившую к горлу.
Он сделал шаг навстречу. Я смотрела, как его глаза изучают мое тело, дюйм за дюймом. Достигнув моих губ, он задержал на них взгляд — всего на несколько секунд, но и они показались мне вечностью.
— С чего ты взяла, что я хочу сохранять дистанцию, Шей Гейбл?
О Господи Иисусе, он на меня пялился. Я почувствовала жар в животе и дрожь в бедрах — Лэндон трахал меня глазами прямо здесь, в коридоре Грейсона, под веткой омелы.
Я сделала шаг назад, пытаясь прервать наше неловкое, но восхитительное взаимодействие. Я знала, что он точно видит все мои чувства — меня выдавали зарумянившиеся щеки.
Его улыбка стала еще шире — он явно был доволен произведенным эффектом.
Он сделал шаг ко мне, а я — два шага назад.
— Счастливого Рождества, Шей, — прошептал он, залезая в карман и вытаскивая банановую Лаффи Таффи.
Я фыркнула и выхватила конфету из его рук.
— Конечно, Лэндон. С Рождеством.
Я поспешила обратно на кухню, чтобы помочь Элеоноре готовить еду. Она приподняла бровь:
— Ты в порядке?
— Да, да. Все замечательно, — проворчала я, думая о странном поведении Лэндона. — А вообще-то ничего не замечательно. Знаешь, кого я ненавижу больше всего на свете?
— Кого?
— Лэндона Харрисона.
Она рассмеялась, словно не верила моим словам — вообще-то в них и правда было трудно поверить, — но я не могла справиться с переполнившей меня тревогой и продолжила говорить:
— Ты можешь себе представить? Когда мы встретились сегодня, он имел наглость сказать мне «счастливого Рождества». Разве такие придурки вообще существуют? — выпалила я.
Под словом «придурок» я
