К моему огромному удивлению все проходит гладко: в перерывах, пока я «приклеена» к креслу матера, Хельгом занимаются свободные девочки. Щебечут над ним, словно он не годовалый мальчишка, а настоящий плейбой. Чем больше за этим наблюдаю, тем больше кажется, что от отца он перенял не только внешность, но и повадки: уже сейчас вовсю улыбается и строит глазки в ответ на женское внимание.

Мне немного страшно. Матерью-одиночкой хорошо быть в романах и сериалах о сильных женщинах, а на самом деле я почти все время живу с ощущением висящего над головой Дамоклова меча: что я дам своему сыну? Смогу ли заменить ему отца? Конечно, нет. И даже Тася, с ее очень неженским взглядом на мир, не сможет привить племяннику мужские истины. Пройдет несколько лет — и Хельгу будет нужна твердая мужская рука. Человек, который станет ему другом и научит быть мужчиной.

— Все, можно смотреть, — торжественно говорит моя мастер, которая колдовала над моими волосами несколько часов: красила, освежала какими-то бальзамами, стригла, укладывала.

Впервые в жизни я торчу в салоне так долго, и мне приятно это ощущение обновления.

Но женщина, которая смотрит на меня из зеркала… Это я?

Провожу рукой над волосами, задеваю острые кончики выбеленных до платины прядей, которые режут скулы, делая мое лицо странно-скульптурным. Как будто и не я, а совсем другая женщина: уверенная, холодная, никогда и ни в чем не сомневающаяся.

— Не нравится? — с беспокойством во взгляде спрашивает мастер, и я отрицательно качаю головой.

— Все хорошо. Просто мне нужно привыкнуть к этому отражению.

— Вам очень идет, — улыбается девушка и с благодарностью принимает чаевые за работу.

Пока жду такси, успеваю одеть Хельга и выхожу на улицу, где как раз перестал валить снег — и из-за туч в кои-то веки выглянуло солнце. Сын возится на руках, уже явно уставший и настроенный на сон, так что приходиться вспомнить все фокусы, которые могу показывать одной рукой, чтобы отвлечь его внимание. Но он уже такой большой и тяжелый, что через пару минут у меня буквально отваливается рука.

— Ты уже уходишь или только пришла? — слышу в спину женский голос, оборачиваюсь — и натыкаюсь на Юлю. Она сперва удивленно вскидывает брови, потом несколько секунд мешкает, пытаясь справиться с чувствами, но все равно не до конца избавляется от удивления во все лицо. — Идеальная мамочка решила заморозить ребенка?

Она пытается вот так сходу меня ужалить, но мне совершенно все равно. Хельг всегда одет так, как нужно: не закутан в сто одежек, как бабушкина капуста, но тепло и по погоде, и может свободно двигаться, если ему захочется потопать своими ножками. Поэтому Юлин сарказм проходит сквозь меня, не задев ни одной эмоции.

— Хорошо выглядишь, — спокойно улыбаюсь я.

Могла бы сказать, что даже макияж и тональные средства не скрывают ее заметные морщины и паутинку вокруг верхней губы, но зачем? Мне все равно, изменится ее настроение или нет, будет ли она с икотой вспоминать нашу случайную встречу или забудет о ней через пять минут. Мне плевать на нее. Абсолютно. Эта женщина была частью моей жизни только пока в ней был Игорь, но с его ухом я избавилась и от Юли.

Мысль о том, что они оба остались где-то на далекой станции моей жизни, довольно грубая, но она как нельзя лучше характеризует мое отношение к ситуации. Я не буду пассажиром, который бежит в конец вагона, чтобы смотреть на то, что давно уплыло в прошлое.

— Как дела у Игоря? — интересуется Юля, продолжая морозить взглядом то меня, то Хельга.

Такое чувство, что она пытается высмотреть в чертах лица моего сына знакомые черты, которых там просто не может быть. Но это — ее карма, ее выбор: отпустить или вечно мучиться в сомнениях, и не мне облегчать ей страдания. Я могу промолчать о том, что она выглядит лет на пять старше своих лет, но мое благодушие не бесконечно.

— Мы больше месяца не живем вместе, — продолжаю спокойно улыбаться в ответ. — Странно, что ты не знаешь об этом.

Юля снова проигрывает битву с собственными эмоциями. Отчаянно пытается удержать на лице безразличие, но маска сползает с нее, как поплывший воск со свечи, обнажая ядовитую злость. Мы обе понимаем, что она, сама того не зная, выставила себя дурой: преуспела в попытках развалить чужую семью, но мужчина все равно ей не достался. Даже жаль, что я не настолько тварь, чтобы сказать ей, что Игорь практически каждый день напоминает о себе и пытается все наладить. Жаль, что слишком поздно.

— Удачи тебе, — говорю я, когда Юля обходит меня, на всем ходу тараня плечом. Хорошо, что я никогда не пренебрегаю удобной обувью и всегда крепко стою на ногах.

Эта встреча сегодня — она словно откровение.

Я сажусь в такси, немного расстёгиваю комбинезон сына и тепло улыбаюсь симпатичному водителю, который то и дело поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Игорь давно стал моим прошлым, задолго до того, как я собрала его вещи и попросила больше не возвращаться.

Мне больше не хочется оглядываться назад, пытаться строить замки на сухом песке, надеяться на волшебное возвращение Артема.

Я хочу быть свободной от прошлого и отпускаю его легко, без злости и обид.

В будущее нужно идти налегке.

График конференции, на которую мы летим вместе с Левитской, предполагает три дня. Но самый первый день состоит в основном из вступительной части, общей презентации и рабочих моментов. Ничего такого, с чем бы я ни справился сам. Поэтому мы — опять и снова через личных секретарей — договариваемся, что я прилечу в первый день, а Евгения будет нужна мне только на второй и третий. В письме, которое передала помощница, Левитская оговаривает возможность ее отбытия сразу после официального закрытия мероприятия, чтобы не проводить ночь впустую.

Я, конечно, соглашаюсь: она — одинокая мать и впервые будет оставлять сына сразу на несколько дней.

Но в глубине души мне хочется, чтобы в Вене случилась нелетная погода или чтобы конференция сбилась с графика, и мы провели вместе не одну, а две ночи. Знаю, что это чистой воды бред, потому что у нас разные комнаты и потому что Левитская не из тех, кто ввязываться в служебные романы. Но…

Да ну блядь, я не стану врать самому себе и делать вид, что мне не хочется попытаться затащить ее в постель. И что совместная поездка — лучший и, возможно, единственный шанс, который у меня будет. Понятия не имею, какие у судьбы планы на эту странную женщину, но она постоянно подсовывает ей каких-то мужиков. С ультрабыстрой скоростью. Избавившись от мужа, Евгения, скорее всего, совсем недолго будет одна.

Первый день конференции я откровенно скучаю. Отбываю роль важного и не последнего в медиа-сфере человека, налаживаю контакты и крем уха вникаю в общие вопросы. После официальной части народ организуется в пару компаний, чтобы отпраздновать начало совместной плодотворной работы, но я отказываюсь от всех приглашений и иду к себе в номер. Оставляю голосовое сообщение для Элли и ставлю телефон на беззвучный режим.