– Врут! Ей-богу, врут!

– Да я тебя, сука, сейчас на куски порежу и скажу, что так и было!

Будищев еще раз жутко усмехнулся. Он в очередной раз играл ва-банк, раз за разом поднимая ставку. Щербатый и его подельники уже покинули этот мир и не могли ничего рассказать, даже если бы захотели. Приказчика в лавке не оказалось, возможно, они разминулись, когда тот все же отправился на встречу с бандитами. Зато в лавке нашелся сам хозяин, и Дмитрий тут же взял его в оборот.

– Понимаете, в чем дело, Порфирий Никифорович, – почти сочувственно сказал он купцу, сочтя его достаточно подготовленным. – Сейчас решается вопрос, то ли ваш приказчик действовал по вашему наущению, и тогда вы – организатор всех этих жутких преступлений, и отправитесь в лучшем случае на каторгу, но быстрее всего на виселицу. Либо вы, милостивый государь, ни сном, ни духом о его делах, и тогда можно все спустить на тормозах. Бандитов и так есть за что по этапу отправить, приказчик ваш, может, и преставиться ненароком, а вы останетесь чисты перед законом, аки слеза младенца! Выбирать вам.

– Ни сном, ни духом! – тут же выбрал купец и, внутренне поежившись от предстоящих трат, осторожно спросил: – Сколько?

– Фи, какая пошлость! – скривился Будищев. – Нет, друг мой, ваши деньги мне не нужны.

– Тогда что?

– Ваше чистосердечное раскаяние и добровольная помощь следствию.

– Я готов, но… как?

– Берите перо и пишите, как все было. Не беспокойтесь, этот документ никто не увидит. По крайней мере, пока вы будете сотрудничать.

– Но что от меня нужно?

– Да ничего особенного. Вы человек опытный и осведомленный во многих делах, в том числе криминальных. Будете делиться со мной информацией. Сразу говорю, ваши мелкие грешки меня не интересуют, а вот если в поле зрения попадут революционеры или что-то более или менее крупное, а вы забудете об этом сообщить, я обижусь. Причем гораздо сильнее, чем сейчас. Это понятно?

– Более чем.

* * *

Через полчаса у Дмитрия появился первый агент, прихваченный на горячем, обязанный своей свободой лично ему – Будищеву. Как ни мало он разбирался в оперативной работе, но то, что без агентуры не обойтись, было понятно даже ему. Другим, точнее другой, могла быть Лаура, то есть теперь уже Дуня. А что, красива, не глупа, сантиментами не страдает, излишней моралью тоже не обременена, но при этом какой-то внутренний стержень у нее есть. И ребенок. Если показать бывшей проститутке возможность иной, лучшей жизни, она схватится за нее руками и зубами.

– Вот что, Федя, – остановил он приятеля. – Надо нашу Дуняшу в какое-то надежное место спрятать. Пока шум уляжется.

– Это понятно, – кивнул Шматов, – только куда?

– В меблированные комнаты или гостиницы нельзя, – покачал головой Будищев. – Там ее быстро найдут.

– Может, к нам?

– Хочешь, чтобы Аннушка тебя из дому кочергой погнала?

– Н-да, – поежился живо представивший подобную перспективу Федор. – Не хотелось бы.

– Я могу в горничные пойти, – вмешалась Дуня. – Чай, не совсем забыла, как господам прислуживать.

– В принципе, вариант. Только такое место быстро не найти, да и рекомендации надо.

– А ежели ее в Стешином доме поселить? – подал идею Шматов. – А чего, место хорошее, дрова запасены. Никто и не подумает ее на Выборгской стороне среди фабричных искать.

– Я согласная, – снова подала голос Евдокия. – Скажу, родственница дальняя. От мужика ушла, мол, пил, дрался, оттого и синяк под глазом.

– Ты себя в зеркало видела? – недоверчиво покачал головой Дмитрий. – Кто тебе поверит, что у тебя мастеровые в родне?

– А ну выйдите-ка из кареты! – велела им она и почти выпихала друзей за дверь.

– Что я там не видел, – хмыкнул Будищев, но спорить не стал.

Судя по всему, у Дуняши была припасена одежда на все случаи жизни, и часть этого гардероба она предусмотрительно захватила с собой. Не прошло и нескольких минут, как наружу выглянула молодая женщина, более всего похожая на небогатую горожанку из простых. Пышная господская прическа спряталась под платком, с пальцев исчезли перстни, а вместо фривольного и яркого платья, разом выдающего принадлежность к древнейшей профессии, появились скромная ситцевая кофточка и сатиновая юбка. И только обильно припудренный синяк выбивался из образа.

– Мать моя женщина! – изумился подобному преображению Дмитрий и пихнул в бок совершенно обалдевшего Федю.

– Ага, баба, – поддакнул тот.

– Шубка не подходит, – скромно потупила глаза бывшая Лаура, как будто и впрямь в чем-то была виновата.

– Решаемый вопрос, – хмыкнул подпоручик, после чего обернулся к Шматову. – Значит, на том и порешим. Вези нашу подопечную в дом Филипповых, ну и помоги там печь растопить, продуктов прикупить и все такое прочее.

– А ты?

– А я домой сам дойду. Тут недалеко, да и я без мундира, так что доберусь без урона чести. Завтра встретимся.

Федор в ответ недоверчиво посмотрел на друга, как бы говоря: кто тебя знает, в какую кучу вляпаешься, однако спорить не стал и снова полез на козлы. Дмитрий махнул ему с Дуней на прощанье рукой и неторопливо пошагал по улице. Все тело болело, побитое лицо нещадно саднило, но он упорно шагал вперед, успев несколько раз пожалеть о своем опрометчивом решении идти пешком. Но даже самая долгая дорога рано или поздно заканчивается, и наш герой все-таки добрался до своего парадного.

– Куда лезешь, бродяга?! – несокрушимой скалой встал на его пути швейцар.

– Пафнутьич, пошел на хрен! – хмуро отозвался ответственный квартиросъемщик. – Сил нет даже в морду тебе дать!

– Дмитрий Николаевич! – изумился привратник. – Кто же это вас так? А тут вот…

– Потом, братец, все потом, – вяло отмахнулся от него Будищев и хотел было пройти мимо, но за спиной швейцара вдруг появились два жандарма, а третий зашел ему за спину и провозгласил казенным голосом, как будто провозглашал приговор:

– Подпоручик Будищев, вы арестованы!

– Вы что, охренели?

– Вот приказ генерала Черевина.

– Пошли вон! Я заместитель начальника царской охраны, и отдать приказ о моем аресте может только сам государь Александр Николаевич.

– Хорош заместитель, – издевательски отозвался жандарм, – позвольте спросить, господин подпоручик, где же вы были последние сутки?

– Выполнял особое задание, подробности которого разгласить не имею права. А вы с какой целью интересуетесь?

– Сегодня утром император Александр II почил в бозе. У нас новый государь, Александр III Александрович!

– Охренеть! – только и смог сказать в ответ Дмитрий.

С тех самых пор, как Маша поступила на службу в дом Штиглицев, ей не приходилось попадать в такую сложную ситуацию. Сам господин барон, когда еще принимал ее, строго-настрого приказал, чтобы все письма, какие только могли попасть в их особняк, первым делом беспременно попадали к нему, а там уж он сам решит, кому их отдать. Мадемуазель Люсия, которой она, собственно, и служила, естественно, имела на этот счет свое мнение и ни в коем случае не собиралась мириться с подобной перлюстрацией. Ну и, конечно, молодой господин Людвиг Александрович очень бы удивился, если бы адресованное ему письмо попало к кому-нибудь другому.