– И не надоело вам, Джордж, смотреть на наших драгоценных шефов? – с иронией поинтересовался один из них, крупный блондин с жестким лицом, словно топором вырубленным.

– Нет, Майкл, до шефов мне дела нет, – ответил упомянутый. – Я думаю, как бы самому там не оказаться…

– Избави Господь! – содрогнулся тот.

– А можем…

– Вы правы, вполне можем, – кивнул третий из собеседников, полностью лысый крепыш среднего роста с не запоминающимся лицом. – Вы, как вижу, поняли критерии, которыми руководствуется беловолосый?

– Надеюсь, Крис, – задумчиво произнес Джордж. – Надеюсь.

– Ну так просветите нас, – заговорил четвертый, самый молодой на вид, лет тридцати брюнет восточного типа.

– Просвещу, Абдул, просвещу. Дело в том, что наши шефы заигрались, они решили, что они и те, кто стоят за ними, являются высшей властью в мире, но это оказалось не так. Думаю, они сделали что-то такое, что в сферах беловолосого считается преступлением. И получили свое. Проблема в том, что мы не знаем, что именно он считает преступлением, а поэтому, чисто по незнанию, можем пострадать.

– Опять общие слова… – скривился Абдул.

– Ну почему же? – усмехнулся Джордж. – Кое-что ясно. За все, считавшееся преступлением в религиозных заповедях, кроме прелюбодеяния, человека тут же забирают в ад. Особенно за насилие над другим человеком…

– Идиотизм! – раздраженно буркнул Крис. – Христианские бредни!

– Вы можете говорить, что угодно, но сила у него, – пожал плечами Джордж. – И никуда от этого не деться, придется учитывать в раскладах. Могу с уверенностью сказать, что власть больше не в руках людей капитала. И больше никогда в них не окажется, я уверен в этом – новой властью задан курс на построение коммунизма, как ни глупо это звучит.

– О каком коммунизме вы говорите? – с недоумением спросил Абдул. – Пресса шумит о неком горизонтальном обществе! Понять бы, что это еще такое…

– А это, мой дорогой друг, и есть коммунизм, – с ехидной ухмылкой просветил его Джордж. – Только название другое. Сами посудите. Общество без элиты. Общество равных возможностей, действительно равных, а не на словах. Общество справедливости. И главное – общество без денег! Будет реализоваться совсем другой тип обмена услугами и ценностями, и, судя по некоторым оговоркам, этот принцип звучит, как от каждого по способностям, каждому по потребностям!

– И что с того? – с еще большим недоумением посмотрел на него Абдул.

– Ох уж это мне узкоспециализированное образование… – тяжело вздохнул Джордж. – А то, что это основополагающий принцип именно коммунизма! Теперь ясно?

– Да…

– И что делать? – хмуро поинтересовался Майкл. – Мы можем что-нибудь этому противопоставить?

– Боюсь, что нет… – развел руками Джордж. – Наши шефы и их шефы имели куда больше возможностей, чем мы, но где они теперь? А вон там, от боли орут…

И собеседники умолкли, погрузившись в тяжелые размышления. Этим вечером в Нью-Йорке, недалеко от центральной площади, превращенной беловолосым в лобное место, собрались руководители второго звена из структур, тайно правивших миром до последнего времени. Причем их сотрудники хорошо понимали, что на самом деле за ними стоит кто-то еще, и очень сильный, но никогда даже не заговаривали об этом, опасаясь привлекать к себе не нужное им внимание начальства, поскольку люди в этих структурах работали исключительно здравомыслящие, четко знающие, с какой стороны у бутерброда масло.

Появление беловолосого и устроенный им передел основ настолько потрясли этих здравомыслящих людей, что они несколько дней не выходили на работу, что ранее было для них непредставимо. А уж то, что все их начальство в полном составе оказалось на шипах черных деревьев, удивило сотрудников еще больше – никогда до сих пор ни один из них не пострадал и не был наказан, какие бы страшные преступления он ни совершал. Впрочем, слова «преступление» в лексиконе этих почтенных дам и господ не было, они использовали эвфемизмы, например, называли полное уничтожение населения какого-нибудь городка на Донбассе или в Сирии очисткой от нежелательных элементов. А на то, что среди этих «элементов» хватало женщин и детей, почтенным дамам и господам было плевать с высокого потолка. Тем более что сами они не убивали, нет, что вы, они всего лишь разрабатывали операции и меры воздействия, поэтому искренне считали себя очень высокоморальными, а некоторые даже высокодуховными людьми.

Такой вот странный парадокс – убийцы полагали, что они чуть ли не святые, и искренне возмущались, когда их наказывали за содеянное. Странная американская поговорка «Ничего личного, это всего лишь бизнес» в действии. И никого на «просвещенном» Западе не волновало, что этот «бизнес» мог заключаться в убийстве детей и изготовлении из них консервов для людоедов. Бизнес же! Святое! Человек деньги зарабатывает! Поэтому до дам и господ и не доходило, за что их наказывают, они не способны были этого понять, поскольку понятий «честь» и «совесть» для них просто не существовало. Какая еще совесть? Какая еще честь? Что вы! Бизнес! Деньги! Вот оно – главное в жизни! Чтобы уважаемый господин заработал, требуется погубить несколько миллионов дикарей из России или Нигерии? Так туда им и дорога! Либеральная психология во всей своей красоте…

Поэтому западная цивилизация должна была прекратить свое существование, пока не превратила планету в один из филиалов ада, чем она успешно и занималась в последние двести лет. Нацизм стал естественным продолжением капитализма, он не мог не возникнуть в обществе, где каждый только сам за себя и готов растоптать любого другого ради малейшей выгоды. Но даже он не был настолько страшен, как либертарианство – творческая доработка атлантских идей, превращение их в настолько людоедские и бесчеловечные, что австрийский художник-недоучка мог только нервно курить в сторонке – ему до такого уровня дойти не удалось. Всего лишь мыло из жира и дамские сумочки из кожи узников концлагеря? Да ну что вы! Какая мелочь! Либертарианцы предлагали вообще перерабатывать в пищевые и прочие концентраты всех людей, которые, по их мнению, были бесполезными и не приносили хозяевам жизни достаточной прибыли. Нужны медицинские исследования на человеческом материале? Берутся первые попавшиеся бедняки, и при операциях анестезия им не делается – зачем? Это же бесполезные лузеры, незачем тратить на них дорогие препараты. Сдохли? Туда и дорога. К счастью, полностью внедриться в общественное бессознательное даже на Западе эти чудовищные идеи не смогли, хотя бильдербергцы и «светлая» иерархия прилагали к этому массу усилий. Но не принимали люди такой бесчеловечности, инстинктивно не принимали, чем безмерно раздражали упомянутых выше дам и господ. Ведь те полагали, что все вокруг такие же, как они, и даже представить не могли, что можно жить по совести. Сталкиваясь же с такими людьми, искренне полагали тех сумасшедшими. Да и вообще презирали всех, кто не был достаточно жесток и подл, чтобы стать своим среди них.

Собравшиеся в Нью-Йорке четверо собеседников относились именно к этой породе нелюдей, поскольку людьми их назвать было бы затруднительно. Человекообразные существа, причем полностью морально чуждые подавляющему большинству землян, считающие естественным пожирание других и принцип: «Падающего подтолкни». Именно поэтому они никак не могли понять, что же происходит, последние события просто не укладывались в их логику, противоречили всему, что они впитали с молоком матери и чем жил их круг. Они искали объяснений, понятных им, и не находили, теряясь все больше, совершая ошибку за ошибкой. Не все, правда, попадались среди них и умные, понимающие, что не все люди с другим мировоззрением идиоты, почему-то не желающие становиться хищниками. И эти были намного опаснее.