есть два основных признака, которые отличают эти два вида муфтиятов: 1) способ их создания и 2) стратегия поведения на религиозном рынке.

1. В отличие от межрегиональных духовных управлений общефедерального значения[988], «параллельные» муфтияты были организованы при содействии и, согласно ряду источников, по инициативе органов государственной власти.

2. «Параллельные» муфтияты на религиозном рынке не стремятся к объединению всех региональных духовных управлений мусульман под своей эгидой. Они выступают в роли «третьей силы»[989], к которой тяготеют духовные управления, вышедшие по разным причинам из-под юрисдикции крупных мусульманских религиозных центров: ЦДУМ, СМР – ДУМ РФ или КЦМСК.

Все вышесказанное, однако, не исключает того, что в какой-то момент «параллельный» муфтият может обрести необходимую легитимность и авторитет в глазах если не большинства верующих, то по крайней мере значительной части руководителей мусульманских религиозных объединений. Соответственно, меняется и рыночная стратегия такого духовного управления. В таком случае статус «параллельного» станет для муфтията переходным на пути к полноценному межрегиональному духовному управлению мусульман.

К категории «параллельных» муфтиятов я отношу Российскую ассоциацию исламского согласия (Всероссийский муфтият), существовавшую в 2010–2013 гг., и Духовное собрание мусульман России (ДСМР), учрежденное в 2016 г. Таким образом, на сегодняшний день в нашей стране существует только один «параллельный» муфтият.

Как было показано в предыдущих главах, современное российское государство в вопросе взаимодействия с духовыми управлениями мусульман не довольствуется ролью «ночного сторожа» и не полагается на известный принцип laissez-faire. Применительно к муфтиятам участие федеральных и региональных органов власти, ответственных за реализацию вероисповедной политики и курирующих деятельность религиозных организаций, проявляется в следующем.

1. Во многих регионах практически невозможно создать новые мусульманские религиозные объединения. Целый ряд централизованных и даже местных религиозных организаций мусульман по разным причинам не могли зарегистрировать свой устав, несмотря на то что действующее законодательство обеспечивает им эту возможность. В равной степени затруднен выход региональных духовных управлений из структуры межрегиональных муфтиятов.

2. Объединение действующих межрегиональных муфтиятов общефедерального уровня в любом формате невозможно без согласования с чиновниками Администрации Президента РФ, курирующими деятельность мусульманских религиозных объединений.

3. В случае, если публичные действия или высказывания руководителя или представителей духовного управления мусульман вызывают недовольство властей, с руководителем муфтията могут провести профилактическую беседу в Администрации Президента[990].

4. Существует жесткий контроль над источниками финансирования деятельности духовных управлений со стороны государства. Субсидирование муфтиятов осуществляется через контролируемые государством каналы (прежде всего, через Фонд поддержки исламской культуры и образования, созданный в 2007 г.).

Предпосылки для возникновения «параллельных» муфтиятов (на примере Российской ассоциации исламского согласия)

Вторая половина 1990‐х – 2000‐е гг. характеризовались непрекращающейся конкуренцией между двумя межрегиональными муфтиятами: Центральным духовным управлением мусульман и Советом муфтиев России. Это соперничество временами утихало, а затем снова вспыхивало. Как я неоднократно подчеркивал, для любого межрегионального муфтията, претендующего на общефедеральный уровень, большое значение имеют два показателя: количественный (число общин в его юрисдикции) и географический (регионы, в которых эти общины зарегистрированы). По этим двум критериям ЦДУМ и СМР были практически равны во второй половине 1990‐х и 2000‐х гг. Третий муфтият – Координационный центр мусульман Северного Кавказа – не претендовал на общефедеральный уровень[991]. Региональные духовные управления мусульман за пределами Северо-Кавказского федерального округа могли либо присоединиться к ЦДУМ или СМР, либо функционировать автономно как независимые региональные муфтияты.

ЦДУМ, позиционируемый его председателем Талгатом Таджуддином как прогосударственный (державный) муфтият, стал надежным партнером властей и Русской православной церкви в деле ограничения религиозной и особенно политической активности мусульман. Однако экстравагантные поступки Таджуддина и его авторитарный стиль управления негативно отразились на имидже бессменного муфтия ЦДУМ среди мусульман[992]. Что касается Совета муфтиев России, то его отношения с Администрацией Президента в 2000–2010‐е гг. складывались непросто[993].

Российским властям необходимо было привлечь к руководству крупными мусульманскими религиозными организациями людей, которые, с одной стороны, были бы лояльны политическому режиму в стране и, вместе с тем, не вызывали бы противоречивых чувств у значительной части верующих. С точки зрения минимизации издержек целесообразнее выглядело решение создать с нуля параллельную структуру и поставить во главе ее нужного человека, а не пытаться поменять руководство в одном или двух общефедеральных исламских центрах. Но это объяснение отражает лишь техническую сторону вопроса и не дает возможности понять, какая именно причина побудила власти если не инициировать, то, по крайней мере, активно поддержать проект «параллельных» муфтиятов.

В ходе исследования я провел интервью с людьми, занимавшими ключевые должности в РАИС и ДСМР: Мухаммедгали Хузиным, Фаридом Салманом и Альбиром Кргановым, а также с другими мусульманскими религиозными и общественными деятелями. Я взял интервью и у некоторых экспертов по исламу в современной России. Не мог я обойти стороной и одну из ключевых фигур в государственной вероисповедной политике в 2000‐е гг. – главного советника Управления Президента РФ по внутренней политике А. А. Гришина.

По мнению некоторых экспертов, истинной причиной создания одного из «параллельных» муфтиятов – Российской ассоциации исламского согласия – стала попытка объединения трех крупных межрегиональных муфтиятов[994]. Действительно, в конце 2009 г. руководители ЦДУМ, СМР и КЦМСК начали публично обсуждать вопрос об объединении. Переговоры и консультации между ними продолжались до марта 2010 г. Была сформирована рабочая группа из представителей трех муфтиятов[995].

Сподвижник муфтия Гайнутдина, председатель Исламского культурного центра России в 1992–2009 гг. Абдул-Вахед Ниязов утверждает, что процесс объединения продвигался быстрыми темпами, и что в нем были заинтересованы и Таджуддин, и Гайнутдин[996]. По словам Ниязова, одним из активных лоббистов объединения был глава Чечни Р. А. Кадыров, который во время встречи с президентом России В. В. Путиным якобы заручился согласием последнего на объединение муфтиятов[997]. Однако в дальнейшем муфтияты получили из Кремля сигнал, что объединительный процесс следует приостановить[998]. В результате ЦДУМ, СМР и КЦМСК не только не объединились в единую структуру, но даже не смогли создать общий консультативный орган, в который входили бы представители этих трех мусульманских религиозных организаций[999].

Даже если принять версию Ниязова о том, что все основные переговорщики действительно искренне желали объединения, их заявления и действия в конце 2009 – начале 2010 г. свидетельствуют о том, что у них не было согласованной концепции единого муфтията и общего представления о том, как решить эту задачу. Например, в пресс-релизе президиума ЦДУМ подчеркивалось, что объединение трех межрегиональных муфтиятов возможно только в рамках возглавляемой Таджуддином религиозной организации[1000]. Что касается Равиля Гайнутдина, то он не делал каких-либо публичных заявлений, подтверждающих его намерение участвовать в создании единого общероссийского муфтията. Глава КЦМСК Бердиев вообще не принимал активного участия в переговорном процессе.

По-иному интерпретирует историю с