нам было крови на тех битвах и войнах, что приходилось некоторым из нас пережить? – вставил слово Хаффнер. – Даже наш опальный принц побывал там, куда судьба загонит далеко не каждого.

Солон перекинул взгляд на Хаффнера. Тот тоже смотрел на Солона своим наглым, наполовину смеющимся взглядом.

– То, что случилось с принцем Энтоэном, не иначе как чудо, – поднял свою тяжелую голову сам Рейхель.

– Сами боги благоволили его возвращение в наши пенаты, – продолжил Хаффнер. – Словно восствший из огня феникс, он вернулся к нам. Почему же он до сих не поведал нам историю о том, как же судьба смогла вернуть его к нам, и в объятья матери?

Он резко посмотрел на Солона, будто призывая его к ответу. И выглядело это уже не как приятный разговор за трапезой, а как допрос.

– Было бы очень интересно услышать эту историю из ваших уст, – произнёс Хигель.

– Мне неприятно рассказывать о том, что случилось, – сказал Солон, очень боясь за то, что окружающие смогут услышать в его голосе дрожь и фальшь. – На своем пути я не встретил много приключений. Я покинул город, потому что мне надоела эта суета, я хотел путешествовать…

– Довольно трогательная история, – резко прервал его Ларгбур, не дав поговорить. – Я рад, что вы вернулись другим человеком.

Солона вновь смутила мысль о том, что Хаффнер даже не стал дослушивать его. Наверняка он понял, что то, что говорил Солон, можно было назвать не иначе как бредом.

– Я настолько сыт, что навряд ли смогу дойти до кровати, – перебил всех Эсгрибур. – Благодарю вас за гостеприимство, лорд Рейхель.

– Самых приятных пожеланий, – произнес, не подняв головы, Рейхель.

Солон ещё не допил бокала вина, поэтому уходить ему еще не очень хотелось. Но, видимо, эти законы приличия его обязывали.

Через несколько минут все гости встали из-за стола, всячески благодаря Рейхеля, который был совершенно апатичен по отношению к ним.

Сегодняшняя беседа не оставила приятного осадка на душе Солона, но он старался не обращать внимания на это.

– Энтоэн, – произнёс всё ещё сидящий Рейхель. – Ваше Светлейшество, можете ли вы мне уделить драгоценную минуту вашего времени?

– О, да, конечно, – постарался быть как более вежливым Солон.

Хаффнер неожиданно тоже остановился, будто бы ждал Солона, но когда понял, что его общества Рейхель тоже не слишком желает, поспешно удалился с другими лордами.

– Желаете ещё вина? – спросил Рейхель.

– Не отказался бы, – сказал Солон, хотя искренне старался, чтобы тот бокал остался последним.

Рейхель неуклюже взял в руку кувшин и попытался налить вина, но он чуть было не вывалился из его немощных рук.

– Позвольте, я сам, – произнес Солона, выхватив кувшин из серых рук герцога.

– Вам нравится этот город? – спросил герцог.

– Да, – ответил Солон, немного отхлебнув. – Даже очень.

– Достаточно странный выбор. Грязное место, погрязшее в пороке и лжи. Я не знаю, чем я так прогневал богов, когда родился правителем этого места.

– Бремя власти нести нелегко.

– Его нести невыносимо. Энтоэн, я всегда мечтал познакомиться с вами лично, хотя заочно я был знаком и с вами, и с вашими братьями. Я сожалею об их утрате, но верно сами боги расчищали вам дорогу к Трезубому Трону.

– К которому я никогда не стремился.

– Знаю-знаю. Не будем об этом. Понравился ли вам мой дворец?

– О, да, вполне… Он очень… Красив…

– И главное его украшение – умирающий старик.

Солону очень хотелось найти для него слова утешения, но он не мог их подобрать в нужный момент. Да и суровый взгляд Рейхеля не давал ему покоя. Лицо его было очень безобразно, но еще более пугали глаза – почти мертвые глазницы, но такие выразительные, что утонуть в них мог любой.

– Хадвиг предупреждал меня о том, что в эти дни случиться может всё, что угодно. И я охотно верю в это.

Солон не стал спрашивать, кто такой Хадвиг, да и не особо это было ему интересно. Наверное, какой-нибудь слуга или друг.

– Любой день непредсказуем, – произнёс Солон.

– Я согласен с вами.

Солон так и не понял, зачем старик оставил его на этот разговор, ведь ничего путного он ему и не сообщил. Единственное, что Солон понял, что город Акра погряз в грязи и пороке. Не очень оптимистичное сообщение.

Спустя несколько минут времени пришлось разойтись. Появились слуги, которые стали убирать стол, а чуть позже и Хигель, который призвал Рейхеля в постель, где его должен был ждать лекарь.

– Пусть этот лекарь горит во всех адских огнях, – проворчал Рейхель.

– Он поможет вам, дядюшка. Стоит только потерпеть.

И он окинул Солона многозначительным взглядом, словно напоминая ему о чем-то. Принцу ничего не оставалось, как поскорее скрыться с его глаз долой.

Ему нравилось блуждать по королевскому замку, пока никто его не видел, но вряд ли этот трюк прокатил бы и здесь. Не ровен час был и заблудиться, место ведь было более чем незнакомым.

Солон поднялся на этаж выше по винтовой лестнице, после чего завернул направо, в сторону длинного коридора. Там уже не было никаких огней и света, но Солон знал, что он должен быть именно здесь. По крайней мере, так ему описали дорогу до его покоев.

Неожиданно что-то толкнуло Солона сзади, после чего резко ударило в бок и опрокинуло на пол. Никаких привидений и разбойников он здесь не ожидал увидеть, поэтому мгновенно вскочил, чтобы разобраться, в чем делать, но чьи-то крепкие руки схватили его за грудки и приставили к каменной стене.

– Меня зовут Хаффнер, – проговорил грубый голос. – Хаффнер Ларгбур.

В лунном свете Солон разглядел его полное наглостей лицо.

– А вот кто ты такой? Или что ты такое?

– О чем ты вообще говоришь? – напрягся Солон, но Хаффнер не собирался отпускать его.

– Не делай из меня дурака! Делай из кого угодно, но не из меня, чертов мерзавец!

Солон был уверен, что сейчас Хаффнер его ударит, но тот почему-то удержался.

– Ты имеешь дело со мной…

– С тобой? С кем же с тобой? Я ещё раз спрашиваю, кто ты такой!

– Я принц Аглун Хед, черт возьми!

– А вот на этом пора остановиться. Как ты оказался на месте принца, мерзкий бродяга? Что ты сделал с Умалишённым и почему ты выглядишь точно так же, как он?

– Не смей называть меня так, – Солон не мог понять, откуда в нем столько смелости, но отлично понимал, что он в ловушке. Долго так продолжаться не могло.

– Это я решаю, как тебя называть! Я – сир Хаффнер Ларгбур, а ты безродный бродяга, смеешь скрывать от меня что-то?