в химзащите с покрышками, и пара фигур открыли стопор и стали приподнимать полутораметровый круглый люк.

— Спускайтесь за нами. Решите уйти — выход здесь, остальные люки на стопорах. Помогать не будем.

— Я и в первый раз услышал, — хмыкнул я.

Ответа мне не было, а санитарщики принялись спускаться в люк по металлической лесенке. Ну и мы со Светкой вслед за ними спустились. Перевесил поудобнее сапёрку и “гада”, чтоб под рукой были, огляделся.

Чисто металлический короб квадратного сечения, трубы и провода на метровой высоте. Трубы металлические, провода в металлической оплётке. Видимо, из за этих самых крыс. На полу пылюка и грязюка, не запредельная, но ощутимая. Освещение довольно тусклое, лампы-панели под потолком. Мрачновато, воняет чем-то химическим, но вполне терпимо.

И санитарщики деловито топают куда-то гуськом, по делам своим особым, нам со Светкой неизвестным.

— А мы, наверное, в другую сторону потопаем, — рассудил я. — Свет, а какие-то схемы коммуникаций, что-то такое есть?

— Яковлевна говорила, что мы с санитарщиками пойдём. Но что-то они радушия не проявляют, — проявила Светка наблюдательность.

— Давай поищем. Не заблудимся, а уж с крысами, думаю, справимся, — заключил я.

Правда поход в противоположную от четвёрки сторону закончился через четыре минуты. Глухой металлической стеной, с красноречивой матерной надписью краской.

— На лбу у себя напиши, — пожелал я хулигану вслух. — Ладно, пойдём обратно.

— Пойдём. Стоп!

— Что такое? — обеспокоился я, полувытаскивая “гада”, до появления перекрестья прицела перед глазами.

— Смотри, — указала девушка на потолок.

Посмотрел я и присвистнул. Часть потолочных панелей не работало, добавляя сумрака, но я пробегал по ним взглядом, не акцентируясь. А тут Светка привлекла внимание к нерабочей панели. Прочнейший стеклопласт был не разбит, а именно прогрызен, топорщась на дырах неровными краями.

— Крысы, наверное, — оценил я. — Он же пулю держит, вот лютые твари.

— Видимо — да. Как-то мы слишком поспешно на техуровни спустились, надо бы было выяснить побольше.

— Ну, тебе вроде бы ничего не угрожает, — прикинул я.

— Мне — нет, а тебе — очень даже может!

— Свет, я комсомолец. Я не боюсь крыс.

— Ты такой героический, Жорик, — ехидствовала Светка, но закончила уже серьёзно, — Осторожнее надо идти, оглядываясь.

— Это да, — признал я.

Пошли обратно, аккуратно, оглядываясь. И на трубах и оплётках были путь и редкие, но повреждения. Царапины, точки-каверны, какие-то странные подтёки.

Но ни химанализатор, ни электроспектр не давали ничего, разве что было понятно, что большая часть проводов вдоль стен — под напряжением. Прошли спуск, топаем аккуратно дальше. Вообще, на нервы эти подземелья действуют. Не страшно, конечно, но стальной замусоренный полумрак был очень неуютным.

И тут впереди — движение. Я и Светка вскинули пистолеты, но тут же опустили — из-за поворота перекрёстка двигали санитарщики. Спиной вперёд, озадачился я.

А они прут жопами вперед. Мы отошли в сторону, пропуская, и видим такую картину: двое пятящихся мужиков тащат за руки и ноги третьего. Четвертый держит “ловчего” наготове, отступая последним.

И тащимый — весь в дырах. Точнее, его костюм химзащиты, в местах неприкрытых покрышечным материалом, изодран клочьями. И даже кровью вроде бы запачкан.

— Мы — уходим. Большое гнездо. Вам тоже советую уходить, — глухо и напряженно бросил прикрывающий, пятясь.

— Не собираемся мы уходить, — ответил я.

— Дело ваше, — пожал плечами отступающий, таким тоном, что заключительное слово “идиоты” прозвучало, хоть и без звука, — Люк замыкать не будем. Сутки. Потом — большая команда пойдёт, чистить гнездо. Может останки ваши похороним.

— Чьё гнездо хоть? — вслед удаляющимся санитарщикам спросил я.

А в ответ — тишина. Неприятные какие типы, хмыкнул я. Но кто подрал химзу? Крысы? Так её ТАК порвать сложнее, чем сталь! Тройной биосатин с пропиткой, проще сжевать того, кто под сатином, сквозь него, чем порвать ткань!

— Как думаешь, чем химзу порвали, Жор? — протянула Светка, показывая что в том же направлении думает.

— Ничего в голову не приходит, — признал я. — Биосатин, конечно, не биофибра, но прочный запредельно, а у химзы многослойный… Хотя куртка — попрочнее будет, — несколько повеселел я, поведя плечами под курткой спасателя. — Так, Свет, давай очень аккуратно идём вперёд. Я, конечно, химеризацию хочу, но гробануться в погоне за ней — глупо.

— Давай я вперёд…

— Вместе, — прикинул я. — Рядом пойдём, места тут хватит.

— Давай.

И потопали мы, плечо к плечу, к перекрёстку технического коридора.

Глава 30. Тартар а ля грызун

Заглянули мы за угол и замерли, причём оба и сразу. Потому что Т-образный перекрёсток, кроме пройденного нами отнорка, оказался освещён не только световыми панелями, которых оказалось совсем немного, а еще и дополнительным образом.

По стенам сидели, вяло перемещаясь, сотни насекомых. Не громадных, всего сантиметра три-четыре в длину, просто крупных. И не покрывали стены сплошным ковром, нет. Было их не настолько много. Но все они светились слабеньким желто-зеленым светом, не как одно лишь брюшко светлячка, а полностью, целиком. Свечение пробивалось сквозь полупрозрачный хитин довольно слабое, но совокупно достаточное чтобы мы, прибыв из относительно освещённого коридора, не заметили разницы, несмотря на малое количество светильников.

И были эти насекомые тараканами, передёрнуло меня. Но не шустрые поканцы, а разожравшиеся такие, хоть почти и не двигающиеся. Единицы вяло переползали с места на место и лениво шевелили усищами.

— Тараканы, пакость какая, — констатировал я. — Так, я что-то не понял, — сверился я с показаниями дозиметра у углу глаза. — Излучения нет, Свет! А чего они такие светючие?!

— Ну да, неприятно. Ты Жор, держись… или сразу падай в обморок — я тебя на ручках эвакуирую, — ехидно выдала эта язва.

— Очень, блин, смешно! — возмутился я. — Свет, это свинство — смеяться над…

— Больными людьми, — очень свински захрюкала Светка.

— Товарищами! — возмущённо поправил я, — Так, но фона-то нет! А они светятся! Химолюминисценция? Но почему всего организма?

— Они вроде бы неагрессивны, — аккуратно толкнула стволом своего пистолета таракашку Светлана.

Таракашка толкнулась, и, суча лапками, шмякнулась на пол… разбившись! Вот просто шмякнулась и треснула панцирем, расплескавшись по полу! Но запах…

— Отходим, — бросил я. — Это пи…ц, Свет!

Отскочили мы недалеко, на десяток метров вглубь уже пройденного коридора.

— Жор, что такое? — обеспокоенно выдала Светка.

— Я же сказал, что такое, — несколько отойдя от реального ужаса, ответил я. — На Нитронске эту пакость гнали. Вакуума много, — хмыкнул я.

— Какую? — заинтересовалась Светка.

— Карборановая кислота, — озвучил я сообщение химрецептора.

— Вроде даже не слышала. А что это?

— Искусственная кислота, на порядки активнее соляной и серной. В металлургии