Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прислугу здесь не замечали до такой степени, что Гурьеву не составило большого труда проникнуть в клуб под видом одного из тех, кто обихаживает сильных мира сего. Конечно, обман тотчас раскроется, но это мало его беспокоило.
Извинившись перед собеседниками, Виктор поднялся и направился в туалет. Остановившись перед зеркалом, он с удовольствием посмотрел на своё отражение. Ротшильд поднял руку, чтобы поправить галстук, и в этот момент погас свет. Виктор открыл рот, чтобы чертыхнуться, и в то же мгновение его сознание последовало возмутительному примеру лампочки под потолком.
Вид барона Виктора Ротшильда, ползущего по вестибюлю клуба в разорванной и перепачканной одежде, был настолько невероятен, что дворецкий клуба застыл, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Левая рука его милости безжизненно волоклась за телом, а рот барона издавал странные, кашляюще-фыркающие звуки. Приглядевшись, дворецкий понял, что его милость, пытаясь что-то сказать, вместо слов выплёвывает чёрные перья – много, очень много перьев.
И только тогда, решив, что сходит с ума, дворецкий закричал.
Помогая Рэйчел усесться на сиденье, Гурьев увидел, что она готова взорваться – не то от бешенства, не то от смеха.
— Что-нибудь случилось? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Вам обязательно нужно было проделать это? — прошипела Рэйчел и тут же прыснула, вырвав ладонь из его руки безуспешно пытаясь прикрыть улыбку, предательски растягивающую уголки её губ, несмотря на невероятные усилия с её стороны выглядеть рассерженной и возмущённой. — Боже! Если бы я не была… представлена вашему пернатому другу… Бог знает, что я могла бы подумать о вас! Вы просто… невозможны!
— Но вы же не думаете обо мне «Бог знает что», — передразнил её Гурьев. — Кстати, а что вы думаете?
— Я думаю… — Рэйчел закусила нижнюю губу, сдерживая приступ хохота, распирающего всё её существо. — Я думаю, Виктор никогда не простит того унижения, которому вы его подвергли. Если он каким-то образом узнает, что это сделали вы, он вас просто уничтожит, — сердито закончила она. — Неужели вы можете быть настолько безрассудны?! О, Боже, как я хотела бы иметь такого друга, как вы, но…
— Вы уже имеете такого друга, как я, — Гурьев уселся рядом с нею на кожаный диван и посмотрел на Рэйчел, чуть наклонив голову, сделавшись при этом невероятно похожим на беркута, — так, что Рэйчел застыла от восторга. — И даже гораздо больше того, Рэйчел. Именно я и являюсь вашим другом. И Рранкар, между прочим, тоже. И вы это прекрасно знаете. Поэтому я просто не могу поверить, что вам жаль Ротшильда.
— Думаю, ему было действительно очень больно. Собственно, я вовсе не кровожадна.
— В отличие от меня? Ошибаетесь. Я просто являюсь твёрдым и последовательным противником глупейшей идеи посмертного воздаяния. И сторонником прижизненного.
— Око за око?
— Какою мерою меряете, такою же и вам отмерено будет.
— Ну, ещё бы. Вы просто несносный дикарь. Тарзан. Лиз была, похоже, совершенно права. Господи! Когда я поняла, кто… Я была сама готова расцарапать Виктору физиономию… Это немыслимо! Я до сих пор не могу представить себе… вы хоть понимаете, кому вы бросили вызов?!
— А мне кажется, это маленькое происшествие с бароном вас позабавило.
— Это было бы так, если бы вы не сломали ему руку.
— Он просто неудачно упал на каменный пол. Было темно, и ему не повезло несколько раз подряд.
— Я сразу же поняла, чья это выходка. Никто другой никогда в жизни не решился бы на это! И я была просто вне себя от беспокойства…
— И совершенно напрасно, — автомобиль набрал скорость, и Гурьев расслабленно положил руку на спинку сиденья. — Когда в следующий раз вы решите выйти из себя от беспокойства, посоветуйтесь со мной. Тогда мне не придётся взвешивать каждое слово во время нашей с вами пикировки, как теперь.
— Джейк.
— Да?
— Вы… — Рэйчел чуть отодвинулась и испытующе посмотрела на Гурьева, не замечая, что кусает губы. — Вы всегда…
— Ну же. Леди Рэйчел, — он подбодрил молодую женщину кивком головы.
— Вы всегда так защищаете своих друзей?
— Ну разумеется, — Гурьев пожал плечами и улыбнулся с обескураживающим простодушием. — А что, ваши британские друзья ведут себя как-то иначе?
— Цивилизация и настоящая дружба несовместимы, Джейк, — грустно сказала Рэйчел, глядя на него каким-то новым взглядом. — К счастью или к сожалению, вы не желаете ни на йоту с этим считаться. Именно поэтому вы – совершенно невозможное, восхитительное чудовище. Если бы я не умирала от страха за вашу жизнь, эта сплетня из моих уст стала бы гвоздём светского сезона.
— У вас ещё будет шанс выпустить её на простор.
— Что вы задумали?! Вы скажете когда-нибудь?!
— Вероятнее всего, да. И очень скоро.
— Если прежде не загоните меня в гроб и не окажетесь в Тауэре за свои вос… возмутительные выходки!
— Не возводите на себя напраслину. Вашим крепким нервам и самообладанию позавидует любой мужчина. А от экскурсии по закоулкам Тауэра я не откажусь – особенно если вы пообещаете носить мне передачи хотя бы пару раз в неделю.
Больше Рэйчел не могла сдерживаться – смех её наполнил салон лимузина, так, что Осоргин в недоумении оторвал взгляд от дороги и уставился на пассажирку.
А это, похоже, не кто иной, как Иосида, подумал Гурьев, незаметно рассматривая чопорного, полноватого и круглолицего человека во фраке и женщину рядом, в тёмно-бордовом кимоно, качество шёлка и тщательность выделки которого были им по достоинству оценены, и традиционной причёской. Как можно поверить в такую удачу, — или в то, что это случайность?! А ведь это всего лишь второй ваш выход, мистер Гур. Вам не кажется, что вам уж слишком мягко стелют?
— Следующую партию я хочу играть с японцем, — Гурьев произнёс это, почти не разжимая губ и не глядя на Рэйчел.
Тем не менее, она едва не подпрыгнула:
— С мистером Иосидой?!
— Да.
— Но… Я не понимаю…
— Леди Рэйчел. Я всё вам когда-нибудь объясню. Не сейчас.
— Всё-таки вы шпион, — Рэйчел была рассержена не на шутку.
— Я дал слово, что это не так, — Гурьев улыбался, и его странно посветлевшие – ещё более, чем обычно, — глаза смеялись. — Шпионаж – это не мой масштаб. Слишком мелко. Леди Рэйчел.
И опять она ему поверила:
— Хорошо, — ресницы Рэйчел дрогнули, и у Гурьева в сердце царапнул крошечный коготок. — Я попробую. Учтите, это будет нелегко.
— Не сомневаюсь, — он вздохнул, как показалось Рэйчел, сочувствуя ей.