– Ветров, кончай пороть чепуху. Премьеров и прочих министров в Лондоне, канцлеров и рейхсканцлеров в Берлине было и будет тысячи и тысячи. А изобретатель, создавший прибор для заброски шпионов в прошлое, чтобы портить нашу историю – один, пока неизвестный мне доктор Гуц. И математик крейзи-Джек. Он ещё не родился, но о нём мы хоть что-то знаем! То есть я знаю.

Ветров почесал голову:

– Даже я не всё понимаю. А начальство и вообще…

Они вошли в магазин.

– Погоди про начальство, – предложил Лавр, и начал делать покупки. Спросил продавщицу:

– А не завезли ли вам случайно чай дарджилинг?[98]

– Простите? – удивилась девушка-продавщица.

– Понял. А высокогорный белый чай Сайто есть?

– Из высокогорных рекомендую адыгейский. Он самый морозостойкий в мире!

– Ну, вот, как всегда… А полярного мёда из Воркуты у вас нет?

– Нет, мы мёдом не торгуем.

– Ты чего дурака валяешь? – спросил Ветров.

– Мне, Лёня, предстоит угощать ценителя, знатока! Но не судьба её удивить. Дайте мне, красавица, как всегда, краснодарский.

– Адыгейский тоже делают в Краснодарском крае, – с обидой сказала она. – Хоть попробуйте. Его нам редко завозят. Иностранцы охоткою покупают.

– Вы что, знаете иностранные языки?

– Учу немецкий.

– Ich kaufen. Geben Sie zwei.[99]

Они вышли из магазина.

– Что за знаток чая у тебя появился? – спросил Лёня. – Девушку завёл?

– Это неважно. А важно, что у тёти Нюры не иссякают запасы сушёных розовых лепестков и некоторых других полезных штучек. Учи ботанику, Ветров!

– Как, ботанику? Ты же механик?

Посмеялись и пошли в пирожковую, что на Малом Армянском.

– Начальство очень озабочено, – говорил Ветров, терзая пирожок с ливером. – Чемберлена они бы с удовольствием уели. Но как это сделать? Надо сначала изложить тему более высокому начальству. А в тех сферах все материалисты. В сказки, что мы знаем будущее, могут не поверить.

– Ты же говорил, у вас там есть верящие в Шамбалу и прочий оккультизм.

– Были. Оказывается, их уже нет.

– Куда же они делись? – иронично усмехнулся Лавр. – Отправились в Шамбалу?

– Да, да, их прямо туда и отправили, всех по очереди. И главное, на меня тоже смотрят с подозрением: что это, говорят, ты тут за мистику разводишь. А я сразу: нет, научный метод. При помощи приборов люди будущего передают информацию в наше настоящее. А они мне: а доказательства? Так вот же, говорю, доклад товарища Гроховецкого.

– Я вам докладов не писал, – нахмурился Лавр.

– Ну, мой доклад, с изложением твоих тезисов, – легко согласился Лёня.

– Ох, чую, зря я с тобой связался.

– Ничего не зря! Ты просто не учитываешь тонкости момента. Знаешь, какое мнение высказал о шпионах товарищ Сталин?

– Откуда мне об этом знать.

– Он сказал, что у нас не может быть друзей, а есть враги непосредственные, и есть враги возможные. Разведка должна заниматься всеми, даже такими, о ком и не подумаешь, что он враг! И тут – бац! – прихожу я и рассказываю об английских шпионах, приходящих из будущего. Каково?

– Ты суть-то, суть им объяснил? Про племянников этого главного Чемберлена и про семейство Френчей? Братьёв-сёстров? Крейзи-Джека?

– Конечно! А они мне: упомянуто, что Идена сменят на Галифакса незадолго до войны. Какой войны? Так что давай, рассказывай. Я слушаю.

– О, боже! Опять! Откуда мне знать про эту войну. Да и неважно это.

– У тебя, Лавр, и у моего начальства разные мнения о том, что важно, а что нет. И это та ситуация, когда спрашиваешь не ты. Их интересует будущая война.

– Про неё у меня нет ответа. Может, когда-нибудь потом появится.

– Очень хорошо. Думай, и потом ответишь. Скажем, через неделю. Или раньше?

– О-хо-хо, – простонал Лавр. – Вы ничего не понимаете.

– Соберём информацию – поймём. Например, про молодых Чемберленов и этих Френчей пока нет данных. Люди работают, ждём результатов. Обсуждать будем, когда что-нибудь про них накопаем.

– Быстрее копайте! Надо сорвать встречу брата и сестры Чемберленов с сестрой и братом Френчами. Тогда их дети не поженятся, и у них не родится гениальный крейзи-Джек. А без него никто не придумает квазилинейную математику, и англичане не смогут отправлять своих темпоральных шпионов прямо на дом к нашим лидерам. Господи, боже! Я тебе уже пять раз это объяснял! И до сих пор ничего не сделано.

– Сначала надо их найти и вступить в контакт.

– Делайте!

– По твоим словам, они познакомятся на представлении балета Большого театра в Лондоне.

– Да, да, сколько можно повторять?

– Но спешки нет, Лавр! Балетная труппа Большого действительно приглашена на гастроли по Европе. Но состав труппы, репертуар и график ещё не согласованы!

– Хоть одна хорошая новость.

– А вот ещё одна. Проект этой поездки попал на рассмотрение правительства только неделю назад. То есть после того, как ты мне сообщил об этих гастролях!

– Я же объяснял, что получаю информацию из будущего.

– Поверить страшно, и надо мне всё записать подробнее.

– Вот и пиши.

Летом Лавру довелось несколько раз побывать в Институте мозга по делам, связанным с детектором лжи. Обычно свои вопросы он оставлял секретарю директора, и у него же забирал результаты. Только дважды виделся с самим директором, товарищем Саркисовым – хотя, признаться, знавал его в «прошлой» жизни, когда в первый раз придумывал детектор лжи.

Однажды с ним увязался Ветров. Оказывается, в его ведомстве нашёлся-таки сотрудник, знающий, что такое электроэнцефалография, который и подсказал, что нужно исследовать мозг Лавра во сне. Лавр тщетно пытался объяснить, что эта затея глупая, что его «информативные» сны – явление редкое, а так-то он видит сны самые обычные.

– Впустую это всё, – говорил он.

Ветров не желал его слушать: он получил задание исследовать Лавра, и, значит, тут нечего обсуждать. Товарищу же Саркисову он изложил известную ему версию, что, мол, подопытный во время сна иногда получает реальные знания о событиях, ещё не произошедших. И что весьма ответственные люди заинтересованы в изучении феномена. Лавр благоразумно помалкивал, но директор, не сумев перебороть сомнения, обратился напрямую к нему.