Ей следовало быть мудрее, рассудительнее. Разве можно быть такой наивной и легковерной? Но вместо этого она отдала Девлену всю себя: свою привязанность, свое тело, свое доверие и дружбу. Свою любовь.

– Мисс Синклер.

– Все хорошо, Роберт. Все будет хорошо.

Беатрис раскрыла сумочку и достала деньги, оставленные Девленом им на покупки. Он явно не поскупился. Купленные в кондитерской сладости должны были обеспечить Роберту резь в желудке по меньшей мере на неделю. Но и оставшихся денег вполне хватало на то, чтобы покинуть Эдинбург.

Беатрис остановилась на пересечении улиц и задумалась. Куда свернуть, где найти наемный экипаж? Это оказалось довольно просто. Она спросила прохожего, и тот указал ей на ближайший постоялый двор. Трактирщик в свою очередь отправил ее в конюшню. Владельцу кареты вовсе не улыбалось везти пассажиров в один конец, и Беатрис пришлось предложить ему двойную цену.

– Нам нужно попасть в Килбридден-Виллидж, – пояснила она, давая указания вознице.

– Я знаю это место, но туда путь неблизкий, мисс. Деревня стоит на отшибе. Лучше бы вам выбрать Инвернесс. – Роберт не проронил ни слова, только смотрел широко открытыми глазами. За все время он не задал ни одного вопроса. Молчание красноречивее всяких слов выдавало чувства мальчика. – Возвращайтесь через час, и мы отправимся в путь.

– Мы поедем немедленно.

Извозчик с подозрением посмотрел на Беатрис и сплюнул на землю.

– Я даже не успел пообедать.

– Ваши лошади отдохнули, верно? Они накормлены и напоены. Что вам еще нужно?

– Вы от чего-то бежите, мисс? Я не повезу преступников, так и знайте.

– Я ничего не сделала. Но нам с сыном нужно срочно уехать сегодня же днем.

– Дороги нынче плохие; может статься, нам придется где-то заночевать.

– У меня достаточно денег, чтобы заплатить за ночлег.

– Так это ваш сын? Что-то он на вас совсем не похож.

– Мамочка, – вмешался Роберт, – я хочу леденец.

– Не сейчас, потом. – Беатрис пригладила волосы мальчика, удивляясь тому, как быстро они оба превратились в отъявленных лжецов.

– Ладно, забирайтесь внутрь, сейчас отправимся. – Возница еще немного поворчал, прежде чем подвести пару лошадей к передку кареты.

Беглецы забрались в экипаж, и там, в тишине, Роберт задал вопрос, которого так боялась Беатрис:

– Девлен тоже желает моей смерти?

– Не знаю.

Беатрис не хотелось, чтобы Девлен оказался замешан в эту ужасную историю. Нет, это невозможно. Она не могла так ошибиться в нем. Девлен любит кузена, в этом нет сомнения; достаточно увидеть их вместе.

Но что он чувствует по отношению к ней?

– Я отказался бы от титула, если бы мог, – сказал вдруг Роберт. Беатрис взглянула на него и увидела, что мальчик плачет. При виде этих безмолвных слез сердце ее мучительно сжалось. – Я не хочу быть герцогом.

Беатрис закутала ребенка в свою накидку. Ей и самой хотелось расплакаться. Испуганная, подавленная, она не знала, что делать. Рука Роберта скользнула в ее ладонь, и на сердце у девушки потеплело. Беглецы сидели в карете, тесно прижавшись друг к другу, пока возница готовил экипаж. Слава Богу, мальчик ни о чем не спрашивал. Беатрис искала для него слова утешения и не находила.

Лишь чудом маленький герцог сегодня избежал смерти.

Путь домой занял у беглецов пять часов. Они добрались бы куда быстрее, если бы извозчик спешил, но экипаж еле тащился, а возница постоянно жаловался на дороги. Возможно, дороги и в самом деле могли быть лучше. Земля обледенела, но за время путешествия им не встретились ни снежные заносы, ни колдобины. Беатрис не сомневалась: если бы вознице платили за расстояние, а не за проведенные в пути часы, карета мигом домчала бы их в Килбридден-Виллидж.

Когда они наконец въехали в деревню, уже стемнело. На небе высыпали звезды. Пустой дом Беатрис выглядел заброшенным и унылым. Соломенная крыша покосилась. Стены из камня, добытого в местной каменоломне, после дождя стали грязно-бурыми. Весной их оживлял буйно разросшийся зеленый плющ, но сейчас, голые и обшарпанные, они казались жалкими и убогими. Да, не слишком подходящее место для герцога Брикина.

Беатрис вышла из кареты и расплатилась с возницей, затем взяла Роберта за руку и повела по тропинке к дому. Когда она отодвинула засов и вошла, ее охватило странное чувство, словно она вернулась сюда после долгих лет, хотя прошло всего несколько недель. Беатрис замерла на пороге. На нее вновь нахлынули воспоминания.

«Почему они строили такие странные дома, папа?»

«Эти здания называются пирамидами, Беатрис. Египтяне возводили их, поклоняясь своим богам».

«Беатрис Энн Синклер, что это ты делаешь? Слезай оттуда сейчас же!» Но как ни старалась мама сделать строгое лицо, она не смогла удержаться от смеха при виде мужа и дочери, устроившихся высоко на дереве.

«Это гнездо, мама. Папа думает, что оно орлиное».

«Но я не хочу оставлять вас, папа. Я всегда буду жить с вами. Клянусь! Не сойти мне с этого места».

«О нет, Беатрис, когда-нибудь ты уйдешь. И это будет славно. Знаешь ли, дети даются нам взаймы, на время. Это дары, которые приходится возвращать, когда наступает срок».

Роберт вошел в дом вслед за Беатрис, и девушка невольно задумалась, каким увидел мальчик ее жилище. Скромная комната, три окна и дверь, деревянный пол, местами покоробившийся от старости. У очага половицы особенно отчаянно скрипели.

В кухне стоял старый квадратный стол с двумя стульями, занавески на окнах сшила несколько лет назад мать Беатрис. Вечерами она сидела у огня и аккуратными стежками подрубала края вышитого полотна. Сама Беатрис любила устроиться на коврике у очага, слушая, как разговаривают родители или как отец читает вслух. Напротив камина помещались два мягких кресла, а между ними – маленький столик со светильником и небольшим запасом свечей. Боковая дверь вела в комнату родителей и к лестнице на второй этаж, где находилась спальня Беатрис. Скромное, но милое и уютное жилище ничем не напоминало величественный и холодный Крэннок-Касл. В этом опустевшем доме по-прежнему царила любовь. Казалось, сам воздух здесь напоен покоем и безмятежностью. А в Крэннок-Касле властвовали зловещие тени и призраки злодейства.

А в Эдинбурге? Но Беатрис не могла сейчас даже думать об Эдинбурге.

Она зажгла свечи, опустилась на колени и развела огонь в очаге. Комната промерзла насквозь, и нужно было топить несколько часов, чтобы прогреть дом. Беатрис открыла дверь в крохотную, но удобную спальню родителей, где все оставалось нетронутым со дня их смерти.

– Вы будете спать здесь, – сказала она Роберту, который, удивленно раскрыв глаза, разглядывал незнакомый дом. С тех пор как они покинули Эдинбург, мальчик был тих и не разговорчив.