— В общем, на той неделе я снова начинаю работать, — сказала она Карле и Элеонор на следующий день в «Ленивом лосе» за «Пушистым пупком» — еще одним коктейлем, который Элеонор пробовала впервые. Они были в баре одни и сидели у конца стойки. — Сегодня утром я позвонила моей начальнице и сказала, что готова снова начать вести колонку. Так что у меня появится что-то хорошее, на чем можно будет сосредоточиться.

— Но ты ведь могла бы заниматься этим и отсюда, так ведь? — спросила Карла с грустным видом.

Линдси знала, что тоже будет по ней скучать.

— Могла бы, — ответила она, — но не могу. Ты знаешь почему.

Она кратко рассказала им о своем разрыве с Робом. Из-за того, что случилось накануне, они теперь знали о его тюремном сроке и о том, почему он такой мрачный и замкнутый, — вернее, был таким до появления Линдси… и теперь, наверное, снова станет. Однако они по-прежнему не знали о том, кто такая Джина — только то, что эта наколка привела сюда Вильгельма Телля. Линдси не стала вдаваться в подробности, решив, что должна оставить Робу хотя бы эту тайну.

— А ты не пойдешь с ним прощаться? — спросила Элеонор, отпивая глоточек коктейля. — Может, спустя какое-то время он передумает?

Но Линдси решительно покачала головой:

— Нет, Роб не передумает. Я почти уверена, что он меня любит, но для Роба… одной любви мало. Он не может простить мне того, что я привела Билли сюда. И после меня он, наверное, уже больше никогда и никому не доверится.

Рядом с ней Карла тяжело вздохнула и задумчиво спросила:

— Значит, ты просто уедешь? Не будешь прощаться… совсем?

— Ну, я считаю, что мы попрощались вчера вечером. — С помощью потрясающего секса. — Но я оставила ему записку и написала, что уезжаю. Просто, чтобы… ну, было чувство завершенности — и чтобы сказать то, чего не сказала вчера. Я бросила письмо ему в почтовый ящик по дороге сюда.

— А ты собираешься купить у него прокат и дом? — спросила Элеонор. — Знаешь, мне нравится Роб, и будет жаль, если он уедет, но при этом я буду очень рада, если ты тогда вернешься.

Линдси трудно было даже думать о таком. Она понимала, что это разумно: если Роб действительно возьмет и уедет, ей следует перекупить всю собственность. Господи… она ведь ехала сюда именно для этого! И она была здесь счастлива. И к своему глубочайшему изумлению, она поняла, что ей даже хотелось бы жить здесь, наслаждаться дружелюбием, спокойствием и тишиной, ощущать ароматы деревьев и горного дождя… Пусть даже это означало бы, что босоножки на шпильках придется вынимать из шкафа только ради вечеров в «Ленивом лосе». И конечно, если бы тетя Милли знала все факты, она предпочла бы, чтобы ее дело перешло к Линдси, а не к кому-то чужому.

Но ей невыносимо было бы знать, что она отняла это у Роба, помнить, что на самом деле все это должно было принадлежать ему. Она могла бы купить прокат, владеть им, управлять им — и все равно ощущать в душе какую-то пустоту. Она всегда будет знать, что все должно было быть совершенно иначе.

Однако она не в состоянии была объяснить все это Элеонор, потому просто покачала головой:

— Я не могу загадывать так далеко. Сейчас я могу думать только о том, как вернусь в город и снова устрою там мою жизнь.

Конечно, и это тоже будет непросто. Ей придется устоять перед отголосками презрения местных средств информации. Ей придется налаживать личную жизнь без Гаррета — и, видимо, опять-таки под зорким оком прессы. Ей заново придется понимать, кто она и чего хочет от жизни. Но все это будет проще, чем оставаться здесь, где Роб будет так близко.

— Я до сих пор не могу поверить, что он с тобой порвал! — сказала Карла, так выразительно тряхнув головой, что Линдси даже встревожилась, не подействовал ли на нее коктейль.

— Я и сама не могу, — тихо призналась она. — Но мне не нужен мужчина, который настолько глуп, что не может понять, какая я чудесная, так ведь?

— Так! — хором отозвались ее подруги.

— Что самое неприятное, — вслух размышляла Линдеи, — это мои опасения, что он прав. Не в том, что бросил меня, а в отношении… отъезда. Я попыталась убедить его в том, что люди не станут судить его по его прошлому, но… может быть, я в этом ошиблась. Я не ошиблась? Вы теперь относитесь к нему по-другому? Вы его боитесь?

Элеонор решительно взмахнула рукой:

— Боюсь Роба? Ха! В отличие от его пса он только рычит, но не кусается. Я с самого начала знала, что в душе он парень хороший. Разница только в том, что теперь я знаю, почему он рычит. И, наверное, я бы не смогла винить его в том, что он сторонится людей.

Линдеи перевела взгляд на Карлу:

— А ты? Только честно! Если бы тебе понадобилось делать ремонт, ты бы обратилась к Робу?

Карла моргнула.

— Ну… да! То есть если бы он только что появился в городе, и я бы узнала, что он сидел, то — нет, наверное. Но теперь, когда я его знаю… конечно, пригласила бы.

— А что ты думаешь про остальных? Про тех, кто его не знает? Про тех, кто не имел с ним никакой связи?

Элеонор и Карла обменялись встревоженными взглядами, от которых у Линдеи сжалось сердце, а потом Элеонор неохотно сказала:

— Местные бывают довольно привередливы насчет того, кому доверять.

Линдеи тяжело вздохнула:

— Это так несправедливо! Я не хочу, чтобы Робу пришлось уехать. Это неправильно!

Только когда Карла накрыла ладонью ее руку, Линдеи поняла, что дала волю эмоциям. Наверное, на нее коктейль тоже подействовал. Или, может, дело было просто в несправедливости происходящего.

— Послушай, — сказала Карла, — я встречалась с Дэйвом — начальником полиции из Сидервилла, которого ты вчера видела. Не знаю, поможет ли это, но я попробую попросить, чтобы он не распространялся насчет подробностей о прошлом Роба. Обычно он делает то, о чем я его прошу.

Линдеи подняла на нее недоуменный взгляд:

— А почему?

— Мы вроде как… друзья по взаимному удовольствию. И я могу пригрозить, что удовольствия не будет. Очень помогает.

Элеонор ахнула.

А Линдеи улыбнулась:

— Спасибо, Карла. — Вздохнув, она добавила: — Пойдемте на ленч к Мэри Бет, а потом я поеду. Не откажусь от куска лимонной меренги на дорожку.

Тут зазвонил телефон, стоявший позади барной стойки. Карла вскочила и прошла к нему, чтобы взять трубку.

— Бар и гриль «Ленивый лось».

Линдеи и Элеонор увидели, как на ее лице отражается изумление.

— Ага… ага. Подождите. — Тут она прикрыла трубку рукой и торопливо зашептала Линдси: — Господи! Это Гаррет! Он тебя разыскал и хочет с тобой говорить.

«Господи! Неужели это правда?..» Надо думать, он тоже читал ее блог.

— Хочешь, я скажу ему, чтобы он пошел подальше? — предложила Карла. — Потому что я буду только рада.