На этот раз ей удалось кивнуть. Однако говорить она по-прежнему не могла.

Но, похоже, это было и не нужно. Потому что он продолжал говорить — произносил такие слова, каких она совершенно не ожидала услышать от него.

— Не бросай меня, Линдси. Ты мне нужна. Я тебя люблю. Благодаря тебе моя жизнь стала такой прекрасной, какой не была никогда. Ты… дала мне свободу.

Громы небесные! Она дала ему свободу? Неужели он действительно сказал это? Ей ни разу в жизни никто не говорил таких прекрасных слов!

— Скажи, что ты меня любишь! — попросил он, подходя к ней и беря ее за руки. — Мне нужно это услышать. От тебя самой.

— Я тебя люблю! — прошептала она, утопая в его отчаянном взгляде.

У него начали дрожать губы.

— Повтори то, что ты говорила в письме. Скажи, что никогда меня не оставишь. Ни за что.

Она еле могла говорить и с трудом удерживала слезы, но постаралась ему ответить:

— Я никогда тебя не брошу, Роб. Никогда!

Роб заключил ее в крепкие, жаркие объятия — объятия, в которых она уже не надеялась снова оказаться. О, Боже! Он был такой огромный, теплый и чудесный! Она обхватила его за шею — и по ее щекам покатились слезы.

А потом она услышала громкий мечтательный вздох — и, обернувшись, увидела, что на крыльце «Ленивого лося» стоят Карла, Элеонор и Мэри Бет. И вся троица начала громко аплодировать.

Год спустя

Линдси заглянула в духовку, чтобы проверить, как себя чувствует мясной рулет. Он был почти готов. Картофель уже был превращен в пюре, кукуруза тихо побулькивала. Скоро пора ставить в духовку печенье и зажигать свечи.

День у нее был полон хлопот. Да что там — весь этот год был полон хлопот! Помимо возобновления колонки «Письма влюбленных» (которая имела громадный успех!), она продолжала давать советы в своем блоге, хоть и прекратила писать о личных делах, усвоив, что когда ты любишь кого-то, это налагает на тебя немалую ответственность. Кроме этого, недавно она возродила к жизни «Новости Лосиного Ручья». Большую часть заметок она писала сама — по крайней мере, пока, — но официально назначила Элеонор фоторепортером газеты, и похоже, горожане были рады тому, что их газетка снова начала выходить. А еще она помогла Карле создать новую традицию в «Ленивом лосе» — «Вечер нового напитка», который стал проводиться каждую вторую пятницу и даже подвиг Карлу на то, чтобы покупать фрукты для оформления коктейлей. И кроме этого, ей поручили выбрать следующую книгу для проведения встречи Книжного клуба в «Прибрежном кафе». Внимательно перечитав несколько самых любимых своих книг, она остановилась на «Дьявол носит „Прада“». Потому что она тоже носит такую обувь — порой даже в Лосином Ручье.

Конечно, в это время года она еще много помогала Робу в прокате — и теперь уже была обладательницей целых трех пар кед! Потому что девушке надо иметь удобную обувь, которая хорошо сочетается с ее нарядами — пусть даже это обувь не от Джимми Чу.

И в целом ей нравилось быть частицей мира тети Милли — и в том, что составляло его традиции, и в чем-то новом.

Роб был занят не меньше Линдси, а может, и больше. Его строительная фирма процветала настолько, что он даже нанял пару плотников, которые должны были помогать ему выполнять заказы. И когда у него выпадало свободное время, он работал у себя в мастерской. Узнав о его умении резчика, городской совет заказал ему большую фигуру лося для кольцевого разъезда, тем более, что Роб согласился взять за работу недорого. Хотя жители и любили медведя, все сошлись на том, что он городу не подходит, в результате чего в Лосином Ручье появился Комитет по деревянному лосю.

А еще благодаря помощи и интернет-навыкам Линдси Роб сумел разыскать Карен, мать Джины. Линдси долго пришлось его к этому подталкивать, но так уж строились их отношения; она его подталкивала, и, в конце концов, он понимал, что она права. Роб поговорил с Карен по телефону, рассказав о том, как он сейчас живет, и попросил подумать о том, чтобы рассказать Джине о нем и о его желании с ней увидеться. Ему было очень трудно сделать этот звонок: ему казалось, что он нарушает свое обещание, и он понимал, что его предложение может показаться очень неуместным, но Линдси убедила его в том, что его дочь может решить, что иметь его в своей жизни — это здорово.

Хотя Карен и была удивлена, но отнеслась к его просьбе спокойно — и они узнали, что Джина действительно знает о том, что у нее где-то есть еще один отец. Карен с мужем собрались этим летом приехать на уик-энд в Лосиный Ручей, чтобы увидеться с Робом и Линдси, а потом уже решить, готовы ли они сообщить Джине о том, что Роб хочет с ней встретиться. Роб счел, что это более чем разумно. А еще они узнали, что Джина — отличница, что у нее масса друзей и что она планирует стать ветеринаром. И Линдси видела, насколько Роб счастлив узнать о том, что его дочь живет счастливо, не важно — с ним или без него.

Осенью Роб с Линдси поженились — на берегу озера, недалеко от станции проката. По просьбе Роба гостей было мало, но Линдси сделала все по последнему слову моды и даже добилась, чтобы ее родители привезли для Кинга из Чикаго собачий смокинг. И в первую брачную ночь Роб показал Линдси свой свадебный подарок, ради которого он тайком ездил в Калиспелл: он вытатуировал у сердца и ее имя тоже!

Ее жизнь так изменилась! Она очень редко надевала босоножки на шпильках, но по особым случаям все-таки их доставала: на заседания Книжного клуба (потому что миссис Биксби получала от ее туфель не меньшее удовольствие, чем она сама), на девичники в Уайтфише или Калиспелле, на вечера в «Ленивом лосе»… и такие вечера, как сегодняшний.

Когда Кинг вскочил и коротко гавкнул, она поняла, что машина Роба подъехала к дому.

Она встретила его у двери, распахнув ее, в одних только черных танкетках с каблуками в леопардовую крапинку и фартуке с таким же леопардовым рисунком, который завязывался на талии и закрывал груди черными кружевными чашечками. И конечно, больше ничего на ней не было.

— Кушать подано! — объявила она своим самым призывным тоном — и для вящего эффекта облизнула верхнюю губу.

Роб уронил у двери коробку из-под ленча и обнял ее с горящими страстью глазами.

— Кому нужна еда, когда есть ты?

— М-м! — промурлыкала она. — Мужчина в моем вкусе.

— Женщина в моем вкусе, — отозвался он и чуть отстранился, чтобы жадно ее рассмотреть. — И фартук в моем вкусе.

— Ваш звериный фетишизм снова дал о себе знать, мистер Коултер.

Он наклонился и начал ее целовать. Ощущая, как по ее телу разливается жар, она шутливо его оттолкнула и сказала:

— Подожди! Сначала нам надо поесть, иначе мой прекрасный обед для лесоруба остынет.

— Хватит шуток, Эбби! — укоризненно посмотрел он на нее. — Для этого Бог и предусмотрел на плите режим подогрева!

Который они незамедлительно включили — а потом согрели друг друга совсем по-иному, но опять слишком поздно заметили, что Кинг наблюдал за всем происходящим со своего места на коврике.