Вера отошла от окна и постучала в дверь кухни. Не слишком громко, а то у них от нервов инфаркт бы случился. Хотя, наверное, они бы решили, что это Джеймс. Она представила себе, как они все переглядываются, решая, кто откроет. В итоге Эмма открыла дверь. Наверное, этого хотели ее родители, подумала Вера. Они всегда знали, что для нее будет лучше, и всегда добивались своего. Она застыла в дверях, все еще держа на руках ребенка, уставившись на них.

– Не могу поверить, что Джеймс впутал в это вас, – сказала Эмма. – Это не дело полиции. К вам никакого отношения не имеет.

– Он волнуется, – мягко сказала Вера. – Не повредит сказать ему, что вы целы. Вы нас впустите?

– Что вам от нас нужно в такое время?

– Задать пару вопросов. Раз уж вы все не спите.

Боевой настрой вдруг покинул Эмму, и она снова стала пассивной, потухшей, робкой. Она отошла, чтобы дать им пройти. Почему она так себя ведет? Почему каждый раз, как попадает в неприятности, она прикидывается ребенком? Взгляд маленькой девочки. Большие грустные глаза. Она это делает осознанно? Думает, что так проблемы обойдут ее стороной? А Дэн Гринвуд полюбит ее?

– Как вы сюда добрались? – спросила Вера. В таком состоянии Эмма вызывала в ней желание ее ударить. Вопрос прозвучал жестко.

– Меня подвезли.

– Где он сейчас?

– Кто? – Но тут же покраснела. Краска залила ее от шеи до ушей и поднималась к лицу.

– Дэн Гринвуд. Вы пошли к нему. Он вас сюда подвез. Не увиливайте. Если я задаю вам вопрос, это значит, что мне нужна информация.

– Я не знаю, где он сейчас. – Эмма, казалось, была на грани того, чтобы расплакаться. Вера чувствовала, как Эшворт позади нее закипал, наполнялся рыцарским великодушием. Вот-вот предложит деве в беде свой носовой платок. Он всегда клевал на симпатичную мордашку и слезливую историю. Она прошла на кухню, где Уинтеры сидели в тех же позах, в каких она их видела в окно.

– Надеюсь, вы простите мое вторжение, – сказала она.

Никто не ответил. Все смотрели на нее.

– Я сказала Эмме, что у нас есть еще пара вопросов. – А потом, подумала она, если повезет, я избавлюсь от этого места и этих людей. Они ее достали. Она уже думала, что это на них у нее аллергия, из-за них зудит и чешется кожа на ногах. Из-за этих людей, или застоялой воды в канавах, или гниющих трав на заброшенных полях. Ну, хватит сходить с ума, надо приниматься за работу.

– В таких расследованиях, – сказала она, – нам приходится копать глубоко. У людей есть секреты…

– Вы говорите о Джеймсе? – прервал ее Роберт. – Эмма уже все объяснила. Не было нужды ехать сюда из-за этого.

– Нет, – сказала Вера. – Не о Джеймсе. – Она замолчала и повернулась к Эмме. – Но почему бы вам ему не позвонить? Хватит уже ему мучиться.

– А какие еще секреты могут быть? – спросила Эмма.

Вера не ответила.

– Позвоните Джеймсу. Выслушайте его.

– Почему вы хотите меня выставить? – сказала Эмма. – Я не ребенок. Можете говорить при мне.

Вера с грустью на нее посмотрела.

– Основную выездную работу проделал сержант Эшворт. Он провел сегодняшний день в Йорке.

Роберт Уинтер сидел напротив. Она ожидала его реакции, но ее не последовало. Возможно, он этого ждал. Возможно, он ждал этого с того момента, как сообщили о невиновности Джини. Мэри сидела рядом с ней. Весь вечер она вела себя беспокойно, а теперь разволновалась еще больше.

– Это что, обязательно обсуждать сейчас? Уже поздно. Как вы видите, инспектор, у нас свои проблемы в семье. Эмма очень расстроена.

– Мистер Уинтер?

– Что вы хотите узнать? – В голосе звучала профессиональная вежливость, с легким оттенком угрозы: «Надеюсь, вы не собираетесь предъявлять голословных обвинений. Мы жертвы. Вы должны обращаться с нами с уважением и сочувствием».

– Я говорил с вашей бывшей коллегой, миссис Салливан. – Джо Эшворт все еще стоял у двери. Все на него посмотрели. Раньше он бы засмущался от такого внимания. Вера гордилась, что теперь он держался уверенно. Ей нравилось думать, что она приняла участие в его воспитании.

– Мэгги и я расстались при довольно недружественных обстоятельствах, – сказал Роберт. – Она чувствовала, что понесла убытки. Не думаю, что вам следует придерживаться ее версии событий.

– Она рассказала мне, что вы помешались на ее дочери-подростке.

– Абсурд.

– Она сказала, что это она разорвала партнерство. Чувствовала, что ей следует разорвать все профессиональные связи с вами, потому что ее беспокоили ваши отношения с Зои.

– Слушайте, – сказал Роберт, добавив в голос улыбку. Он говорил, как политик, произносящий самую искреннюю речь. – Муж Мэгги Салливан бросил их, когда Зои еще была ребенком. Я был отцовской фигурой. Я признаю, что участвовал в жизни девочки, но я думал, что помогаю.

– Уверен, что так все и начиналось. Она была почти что членом семьи, да? Много времени проводила у вас дома, помогала с детьми.

– У нее не было братьев или сестер, – сказал Роберт. – Она любила их.

– А потом вы стали названивать ей, когда матери не было дома. Ждать ее перед школой, провожать до дома. Писать ей любовные письма. Миссис Салливан сказала, что вы ее преследовали. Она угрожала пойти в полицию, но не хотела, чтобы ее дочь впутали в судебное разбирательство.

– В вашей версии все звучит так грязно, – ответил Роберт. – Все было не так.

– А как все было? – спросила Вера, как будто из чистого любопытства, как будто они обсуждают сплетни за чашечкой чая.

– Наверное, я переживал кризис. Все стало казаться бессмысленным. Я был очень подавлен. Когда я помогал Зои, я чувствовал свою ценность. Я думал, что могу что-то изменить. Привнести в ее жизнь немного любви. Легко быть циничным в таких вещах, но я чувствовал себя именно так. Тогда я обнаружил важность веры. Все было так и задумано, понимаете? Недопонимание между мной и Зои с Мэгги, проблемы на работе, все это помогло мне обрести Христа.

Его голос звучал спокойно и разумно. Словно он перечислял улики по делу о нарушении в суде. Повисла тишина. На какое-то мгновение даже Вера не могла понять, что теперь говорить. Она подумала, что единственной реакцией на такое извращение правды может быть лишь смех, но потом увидела лицо Эммы, измученное, белое, и поняла, что смех здесь неуместен.

Роберт обвел взглядом их всех.

– Вы же понимаете меня?

Никто не ответил.

Повисло короткое молчание, затем зазвонил телефон. Никто не пошевелился. Телефон продолжал звонить. Мэри встала, прошла в прихожую и сняла трубку. Все ясно слышали ее слова.

– Она здесь, Джеймс. Как раз собиралась тебе звонить. Да, она в порядке. Может, заедешь за ней? Не прямо сейчас. Дай ей полчаса.