— Новая богиня, — пробормотала Селена. Она взглянула на голову статуи и онемела.

Лицо, на которое она смотрела, вполне могло бы быть ее собственным.

— Клеопатра, — благоговейно произнесла мать Мерсия, — последняя императрица Египта. Последнее живое воплощение великой богини Исиды. Теперь я понимаю, откуда у меня было такое ощущение, что я тебя знаю, Перегрина. Видишь, как ты на нее похожа? Говорят, у нее была необычайно светлая кожа и волосы, черные как ночь. Как и у тебя, Перегрина.

Селена онемела. Как зачарованная смотрела она на белое лицо и стояла так тихо, будто ее тоже вырезали из камня.

Мать Мерсия повернулась к Андреасу, стоявшему в тени позади них.

— Андреас, ты сказал, что Цезарь умер бездетным. Но это не так. У него был сын, Цезарион, от Клеопатры, его египетской супруги.

— Но мальчика убили, — возразил Андреас; голос его звучал гулко под низкими сводами. — Ведь когда Август узнал, что Антоний и Клеопатра покончили жизнь самоубийством, он приказал казнить их обоих детей, и Цезариона тоже.

Мать Мерсия смотрела на Андреаса сквозь огонь, который освещал комнату, и ее старые умные глаза говорили понятнее любых слов.

— Я тогда была маленькой девочкой, — сказала она, — и я еще помню, как пришли римляне. Я помню, как хоронили нашу последнюю царицу. Я знаю, что ее детей зверски убили. Но ходили всякие слухи, Андреас. Люди шептались о том, что вместо Цезариона убили раба, а группа заговорщиков, связанных с Юлием Цезарем клятвой верности, спасла и спрятала принца. Чтобы вырастить и подготовить его ко дню, когда он сможет предъявить свои законные права на римское наследство. Поэтому Август и приказал его убить. Цезарион мог оспорить его власть. Но принц ускользнул.

Андреас подошел к свету.

— Тогда можно предположить, что Тиберий узнал об этом. Его шпионы, видно, разнюхали, что принц все еще жив. Может быть, Тиберий выслал солдат. Она пришли в Александрию и вынудили Цезариона и его жену к бегству. Но в Пальмире они все же нагнали беглецов…

Селена все еще смотрела на статую богини.

— Возможно ли это? — прошептала она. — Неужели эта женщина — мать моего отца?

— Ее полное имя, — проговорила мать Мерсия, — звучало как Клеопатра Селена. А имя ее брата — Птолемей Гелиос.

Воздух в каменной каморке показался вдруг Селене липким. Дым факелов закружился вокруг нее, она не могла дышать из-за сильного запаха фимиама, она задыхалась. Андреас положил ей руку на талию и прижал к себе.

Оказавшись снова в комнате матери Мерсии, Селена встряхнула головой, как будто пытаясь выйти из оцепенения.

— Я не могу в это поверить, — пробормотала она.

— Кольцо — тому доказательство, — возразила настоятельница храма, — и твое имя. К тому же — твое очевидное сходство с императрицей.

Голос Селены донесся будто издалека:

— Целительница, принявшая меня на этот свет, рассказывала, что моя мать сразу после моего рождения шепнула мне на ухо духовное имя. Что это за имя, мать Мерсия?

Настоятельница пристально посмотрела Селене в глаза. Ответ, хотя его и не произносили вслух, витал в воздухе.

— Значит, я Клеопатра Селена? А мой брат — Птолемей Гелиос? — Селена перевела взгляд на Андреаса. — Но почему солдаты убили только моего отца, а мать и брата пощадили? Разве мой брат не был такой же угрозой трону Тиберия?

— Я не знаю, почему их не убили, — ответил Андреас. — Но то, что они были угрозой, — это точно.

— А я? — спросила Селена. — Являюсь ли я до сих пор угрозой для римских правителей?

Они сидели безмолвно и слушали осторожное дыхание жаркой летней ночи. По ту сторону стен храма лежала Александрия, погруженная в сон. Легкий морской ветерок шевелил пальмы и поднимал рябь на воде, поблескивавшей в свете луны.

Наконец Селена сказала:

— Вот что, значит, имела в виду моя мать. Умирая в пустыне перед Пальмирой, она сказала, что Исида — моя богиня. Что она как-то заинтересована во мне.

— Твоей бабушкой и была сама Исида, Селена, — объяснила мать Мерсия. — Клеопатру еще при жизни миллионы людей почитали как богиню. А твой дед, Юлий Цезарь, был потомком Венеры. Обе эти богини охраняют тебя, Селена. В твоих жилах течет кровь богов и императоров.

Они стояли во дворе храма. До утренней зари осталось совсем недолго. Скоро Венера покажется над верхушками пальм. Селена все еще не пришла в себя. Весь ее мир перевернулся с ног на голову. И она сама изменилась.

— Что ты будешь теперь делать? — тихо спросил Андреас.

— Я не знаю. Я думала… я представляла себе это совсем иначе. Я имею в виду тот момент, когда я должна была узнать, кто я на самом деле и каково мое предназначение. Я перебирала в голове все возможные варианты. Но о таком я не могла даже подумать.

Андреас стоял совсем рядом, но не касался ее, он не обнял ее, хотя и очень хотел это сделать. Скажи только слово, Селена, умолял он ее про себя, и я ослушаюсь приказа императора и останусь с тобой. Мы найдем укромное место в верховьях Нила, где нас никто не найдет и где мы сможем жить в любви и согласии. Я забуду прошлое, боль и злобу, скажи только слово, Селена…

Селена знала: стоило ей сделать малейшее движение — и она прикоснется к нему. Попроси меня поехать с тобой, Андреас, думала она. Скажи только слово, и я покину Александрию, и богов, и свою судьбу, чтобы последовать за тобой.

— У тебя есть великий дар, Селена, — сказал он, — но здесь, в этом городе, где полно врачей и знахарей, ты понапрасну тратишь его. Ты рождена для великих деяний. Приют для больных в храме может теперь обойтись без тебя, ты научила других, и они теперь займут твое место. Много лет назад ты мечтала стать великой целительницей и приложить свои способности там, где в них больше всего нуждаются, — заговорил Андреас взволнованно. — Ты готова, Селена. Твои знания и способности обширны. Поделись своим даром там, где он больше всего необходим.

— А где это, Андреас? — спросила она. — Куда я должна отправиться?

— Поезжай в Рим.

— В Рим?

— Там нужны такие, как ты, Селена. Там необходимы твои умения и твоя мудрость. Здесь, в Александрии, твой дар пропадает впустую. Ты нужна Риму, Селена, нужна.

«Рим, — думала она, — город моих предков, город, провозгласивший богом моего деда. Ждут ли они меня там? — спрашивала она себя. Мои мать и брат. Привезли ли их обратно в Рим? Живы ли они еще?»

— У меня всегда было ощущение, Андреас, — тихо произнесла она, — что мое призвание целительницы и моя личность, мое «я» тесно связаны. Я не знаю, каким образом. Найду ли я ответ в Риме?

— Возможно.

— А ты тоже вернешься в Рим, Андреас? — спросила она. — После того как съездишь к императору в Британию, ты вернешься в Рим?