Мне стало легче, и я почувствовал себя прекрасно. Явзобрался на стол, уселся, свесив ноги, и непринужденно обратился ксобравшимся:

– Прошу садиться, господа и дамы! И налил себе шампанского.Президент сунул мне банан и зажал вазу между колен, подозрительно поглядываявокруг – гости дружно полезли на стол, стараясь оказаться поближе к Президенту.Парагвайский посол угодил на салатницу с остро вырезанными краями, очень неудобнуюдля сидения, но терпел и гордо поглядывал на тех, кто устроился подальше.Вокруг тихо, но так, чтобы Президент слышал, шептались:

– Ново! Оригинально!

– Свежо!

– И до чего демократично! Перед Президентом выстроились вряд три вазы с бананами и он, убедившись, что любимого лакомства достаточно,раздавал их направо и налево, а я представлял ему гостей, тут же забывая ихимена, мне шептали новые и новые, кто-то услужливый наполнял мой бокал, играламузыка, Президент уже вальсировал с королевой сезона миссис Нокмаллер,неизвестно откуда на моем фраке появился десяток орденов, и какой-тотерракотовый полковник торопливо прикреплял одиннадцатый, шепча что-то провоенную, экономическую и финансовую помощь, моральную и политическую поддержку,заверял, что они там у себя самые настоящие демократы, а их почему-то упорноименуют хунтой, до слез обидно… Кто-то раскачивался на люстре, хрусталинкисыпались на головы и за шиворот, Президент во главе толпы светских львов ильвиц скакал по столам и пальмам. Все смешалось. Люстра, теряя последниеподвески, рухнула под тяжестью двух бонвиванов, трех полковников и самогомолодого епископа, но никто не обратил на это внимания – в зале никого почти неосталось, из парка доносился треск веток и рев: «Гип-гип-ура, Смит!» И я понял,что мы признаны светским обществом…

…«линкольн» Уайтхауза ждал меня в аэропорту. Шофер оказалсяновый, незнакомый, и я молчал. Скоро я обнаружил, что мы свернули на Шестоефедеральное шоссе и мчимся, судя по солнцу, на юго-восток, совсем в другуюсторону.

– Эй, куда вы меня везете? – спросил я.

– Так мы же переехали, мистер Джордан, – сказалшофер. – Вы что, пока рыбачили, радио не слушали?

Радио я не слушал. Он рассказал, что с наступлением летаПрезидент вдруг расхворался, захандрил, стал раздражительным. И созванныйконсилиум медицинских светил нашел, что глава государства страдает одной изразновидностей клаустрофобии. Президенту было очень неуютно в каменномУайтхаузе, посреди огромного бетонного города…

Нужно было срочно что-то предпринимать. Медицинские светиларатовали за немедленный отдых на лоне природы, однако политики считали, что принынешней международной обстановке длительное отсутствие Президента на постунедопустимо и может вызвать нежелательные толки. Страсти разгорались. Политикиобвинили медиков в некомпетентности и недопонимании, медики политиков в том,что политика тем дороже здоровья (на что политики заявили, что так оно и есть).Начинали уже переходить на личности. Но положение спас молодой врач, неимевший, собственно, права голоса и состоявший при консилиуме в качествестенографиста, ассистента и мальчика на побегушках. Сей молодой человек ипредложил просто-напросто, не отрывая Президента от дел по управлениюгосударством, перенести Уайтхауз на летний период в какой-нибудь близлежащийлес, и наши горячо ухватились за эту идею, она их вполне устраивала…

Лес был окружен проволочной сеткой трехметровой высоты, ивдоль нее невозмутимо патрулировали полицейские дозоры. Секретная службапонатыкала на деревьях свои ночные телекамеры, датчики и детекторы. Вдольнаскоро проложенных бетонных дорожек установили фонари и указатели.

«Кабинет Р. Стэндиша – направо, мимо сосны № 46, дуб 14/К».

«Кабинет Р. Джордана – налево, за ручьем, дуб № 24/Е».

«Секретариат – вязы с 12/А по 76/Р».

И так далее. Они здесь неплохо устроились – кдеревьям-кабинетам были подвешены веревочные лестницы, на помостах, сооруженныхв кронах, разместились кресла, столы, софы, кровати, телевизоры, компьютеры,телефоны и пишущие машинки. На деревья провели даже воду и свет. Кухня, правда,осталась на земле – кухарки заявили, что в их годы грешно лазать по деревьям. Вцелях благопристойности секретарш обязали носить джинсы и брючные костюмы,временно изгнав юбки. Гринхауз действовал, как часовой механизм…

Я шел по дорожке, разыскивая свой кабинет. На деревьях тихострекотали пишущие машинки, звонили телефоны, жужжали телетайпы, у веревочныхлестниц стояли в очереди посетители. Справа, перепрыгивая с верхушки наверхушку, промчался Президент – веселый, полностью излечившийся от меланхолии.Следом, шаря по кронам, топотали понизу телохранители.

Навстречу мне шагал сенатор Фэйсом-Тэйбл, бережно несячто-то в носовом платке.

– Здравствуйте, сенатор, – сказал я.

– Здравствуйте, голубчик, – седенький он был, благостный. –Отдохнули, загорели, заметно, да…

– Что это у вас?

– Это? – он моргнул и пожевал губами. – 3на-ете,голубчик, опять забыл, этот, как его… Вы не помните?

– Проверен, голубчик, проверен, – закивал наш Мафусаил.(Толку от него в сенате, откровенно говоря, давно никакого не было, хватало еготолько на то, чтобы по старой памяти воевать за интересы авиационныхконцернов.) – Вполне соответствует. Еж? Знаете, голубчик, я ведь забыл совсем,как их и звать, пока истребители пристраивал, все эти прокуренные комнаты наши,политика, который год подряд без передышки. А тут травка, эти поют, ну как их,вспомнить не могу, и эти бегают, как их, вылетает из головы, хорошо-то как,хвала Создателю…

Он улыбнулся мне и засеменил прочь, на кухню, за молочкомдля этого, как его, вот незадача, снова из головы вылетело…

Холла я нашел в его кабинете – на дубу под соответствующимномером. Дупло у него было оборудовано под бар с холодильником, и мы выпили послучаю моего возвращения.

– Вот, полюбуйся, – сказал он. – Мне пришлось заниматьсяи хозяйственными вопросами, ты посмотри, что пишут…

«Гринхауз, дуб 4/А, господину Президенту.

Уважаемый господин Президент !

Во время заселения Гринхауза мне был выделен кабинет –тополь 315– Н, в то время как мой заместитель Д. Бейтс получил кабинет – вяз41/ С с вдвое большим, нежели у меня, количеством веток, более густой листвой,большим диаметром ствола и более внушительным внешним видом. В связи с этимпрошу Вас изыскать способ предоставить мне более соответствующее моему служебномуположению помещение, так как нынешнее мало способствует повышению моегопрестижа в глазах моего заместителя, коллег и посетителей.

С почтением Н. Гейтс».

– И нечего смеяться, – сказал я, взял авторучку иналожил резолюцию: «Хозяйственному отделу – разобраться, принять меры.Джордан». – С официальными бумагами, Кэл, нужно обращаться официально, ане скалить зубы, потому что официальные бумаги…