– Хороший план, – согласился я. – Поедем в магазин в восемь утра.

С этими словами я собрался уходить, но он схватил меня за руку.

– Ты должен был мне рассказать. – В его глазах светилась тревога.

Я знал, что он не пытается до меня докопаться. Несмотря на все наши пререкания, брат всегда поддерживал меня. И он не одобрял того, что я держу его в неведении.

Я задумчиво кивнул, понимая его беспокойство, и, кашлянув, произнес:

– А ты должен рассказать Тэйт.

– О чем рассказать?

– О том, что ты терпеть не можешь вневойсковую подготовку. О том, что понятия не имеешь, чем хочешь заниматься в жизни, что ты задыхаешься.

Джаред с раздосадованным видом выпрямил спину. Но я знал, что прав, потому что видел, как брат держится в обществе одногруппников. Он явно был не в своей тарелке, не на своем месте. По определенным фразам, которые я от него услышал, было понятно, как ему хочется вернуться домой.

Джаред развернулся, но на сей раз я схватил его за руку.

– Она же хочет, чтобы ты был счастлив.

– Она идет в медицинскую школу, Джекс, – сказал он так, будто я идиот. – Я люблю ее! Это единственное, что я знаю наверняка.

И с этими словами он поднялся по ступеням и вошел в дом.

Хорошо, она будет учиться в медицинской школе. И что? Он считал, что тоже должен посвятить свою жизнь чему-то значительному, выбрав солидную и респектабельную профессию? Чтобы быть достаточно хорошим для нее?

Тэйт же была не из таких. Она никогда не настаивала, чтобы Джаред стал военным. Ее отец – вот тот настаивал, но даже мистер Брандт поддержал бы взрослого мужчину в его намерении идти избранным путем. О чем Джаред вообще думал?

Я прошагал в свой двор, а войдя в дом, обошел весь первый этаж и проверил замки.

Поднявшись наверх, собирался пойти в кабинет, но вместо этого повернул в спальню. Джульетта сладко спала, и мне в глаза бросилась татуировка у нее на шее. Я забрался в постель позади нее, обнял ее рукой за талию и поцеловал кожу, на которой были набиты слова: Только ты – всегда.

Мы это не обсуждали, и я понятия не имел, захочет ли она говорить, но знал, что эти слова предназначались мне. Мне, и никому больше.

Я уткнулся носом в ее шею, вспомнив, как в детстве зарывался лицом в футболку Джареда.

Я не держался за нее, нет. Я вцепился в нее как в спасательный круг.

– Джекс, – позвала она тихим, сонным голосом.

Я оторвался от ее волос.

– Да.

– В первый год моей учебы в колледже… это ты заменил мою подборку композиторов эпохи барокко для музыкального анализа треком Me So Horny группы 2 Live Crew’s?

Меня разобрал смех. Ох, черт. Я сдавленно хохотнул. Я и забыл об этом.

– Ты смеешься, – с укором сказала она. – Значит, правда.

Я улыбнулся себе под нос.

– Это совсем неправильно, – игриво ответила она.

Я прижал ее к себе, пряча улыбку в ее волосах. Отец тут же был забыт.

– Пожалуйста.

– Джекс! Сейчас же!

Мы оба повернули головы к двери, услышав этот крик Джареда с нижнего этажа.

Джекс улыбнулся, еще раз поцеловал меня в губы и спрыгнул с кровати. Его волосы все еще были влажными после душа, который он принял, пока я спала, но он уже успел надеть джинсы.

Когда утром он вошел в комнату и объявил, что мы едем в поход, и сейчас они с Джаредом собираются за припасами, мы немного отвлеклись. Опять.

Джаред сигналил с улицы уже пять минут.

Запустив руку в один из пакетов – я предполагала, что это пакеты с одеждой, которую они с Мэдоком вчера купили, – Джекс вытащил черную футболку и надел ее.

– Будь готова к тому времени, как я вернусь, хорошо? – Он взял телефон, ключи и кошелек и распихал все это по карманам. – Возьми купальник и одну из моих футболок. Больше тебе ничего не понадобится.

Улыбнувшись, я села в кровати, прикрывшись одеялом.

– Хорошо.

Джекс хотел поскорее убраться из дома, и я была рада, что он поделился со мной своими опасениями. Я не знала, стоит ли по-настоящему беспокоиться из-за его отца и представлял ли он для нас реальную угрозу, но доверяла инстинкту Джекса и Джареда.

Да без проблем, если это означало, что я буду три дня делить с Джексом палатку. На следующей неделе занятий в школе не будет по случаю Четвертого июля, а к работе в кинотеатре я должна была приступить только после завершения общественных работ в середине месяца.

Джекс нагнулся ко мне, быстро поцеловал и наконец направился к двери.

– И не расчесывай волосы, – скомандовал он, посмотрев на меня еще раз и подмигнув.

Я отсалютовала ему и проводила взглядом. Потом, обернувшись одеялом, свесила ноги с кровати и пошевелила онемевшими ступнями. Меня фактически припечатали к матрасу. Хотя я смутно помнила, что ночью ходила к нему в кабинет, где оседлала его на стуле, а потом вернулась в постель как ни в чем не бывало.

Дверь спальни распахнулась, и, подняв глаза, я увидела Фэллон. Она застыла на пороге, вытаращившись на меня.

– Ого, – только и произнесла она.

Я со стоном опустила голову. Мне даже не хотелось знать, на кого я была похожа.

Снова услышав шаги, я взглянула в сторону двери – Тэйт.

– Э-э-э… – протянула подруга, ухмыльнувшись. – Ну и видок. Прости, что вламываемся, – она вошла в комнату, – но у нас нет времени.

Я кивнула, покрепче прижав к себе одеяло.

– Простите, что мы задержались. Джекс… – пробормотала я. – У него полно энергии.

Фэллон так и стояла в дверном проеме, а Тэйт уселась рядом со мной.

– Я… – с запинкой произнесла Фэллон. – Я пойду к тебе, Тэйт, и налью ей ванну.

Она вышла, а Тэйт, поглаживая меня по спине, крикнула ей вслед:

– Расслабляющая соль для ванн лежит под раковиной!

Я дернула плечами, сбросив ее руку, и нервно усмехнулась.

– У меня же не первый раз была близость с мужчиной, Тэйт. Перестань суетиться.

Она положила руку себе на колени и строго спросила:

– Ты когда-нибудь занималась этим столько раз за одну ночь?

Подруга смотрела на пол: вероятно, заметила обертки от презервативов. Уставившись на свои ноги, я с улыбкой покачала головой.

– А если Джекс похож на брата, – продолжала она, – тогда я просто уверена, что в спальне он не джентльмен.

Я закусила губу, пытаясь не рассмеяться, иначе она решит, что я совсем умом тронулась. Я была как в бреду, смущена и счастлива одновременно.