Я смотрел на нее, пытаясь понять.

Она не знала, что этот прыжок неопасен, а я знал. Наверное, я бы тоже взбесился, если бы она сделала подобное без предупреждения. На самом деле я и взбесился. Увидев, что она прыгнула, я знал, что с ней все будет в порядке, и тем не менее сердце подскочило к горлу.

Но я терпеть не мог, когда за меня переживают. Когда указывают мне, что делать. Когда у людей есть свое мнение относительно того, как мне жить. Я прекрасно справлялся сам, и довольно давно. Она лезла в мое личное пространство, к чему я не привык. Это же просто летний роман. Для нас обоих.

Я отнял руки от ее плеч и тихо произнес:

– Я давно сказал тебе, что мы с моим братом непохожи. Не обольщайся.

Пусть лучше прямо сейчас об этом подумает.

Она кивнула, не глядя на меня, и попятилась.

– Да, можешь не волноваться. Я поняла. Больше не буду об этом забывать.

Грязная лужа между нами немедленно выросла до размеров целого океана, и даже если бы я простер к ней руки, то никогда бы до нее не дотянулся.

Да что со мной не так? Она была нужна мне – нужна и сегодня, и завтра, но я не мог помышлять о том, что будет в следующем году или даже на следующей неделе. Сейчас мне хотелось, чтобы она, свернувшись калачиком, лежала рядом со мной, под одеялом, в тепле и безопасности, но я должен был отпустить ее раньше, чем она сама меня бросит.

Джульетта обошла меня, направляясь к лагерю.

– Я буду в палатке Тэйт или Фэллон.

Мои плечи опустились. Нет. Бросившись за ней, я обхватил ее руками за талию, прижал к себе и уткнулся лицом в шею.

– Не надо. Пожалуйста, не надо.

Я держал ее так крепко, что ощущал напряжение в мышцах. Потом, развернув лицом к себе, обхватил за талию, поднял и крепко поцеловал.

– Я не могу отпустить тебя. Ты нужна мне все время. Без тебя я буду невыносим, Джульетта.

Ее руки сомкнулись на моей шее, она посмотрела мне в глаза и провела пальцами по волосам у меня над ухом.

– Ты мне нравишься, Джекс. Ты очень мне нравишься. Ты важен для меня.

Закрыв глаза, я прижался к ней лбом и прошептал:

– Скажи это.

Ее дыхание коснулось моих губ.

– Только ты, навсегда.

Меня бесило то, как эти слова действовали на меня, – и нравилось одновременно.

Все эти годы, мечтая о ней, я не считал себя недостойным ее. Напротив, думал, она будет благодарна своей счастливой звезде за то, что я вообще потратил на нее время.

Но теперь в груди у меня ныло, а на сердце лежал камень. У меня не было на нее никаких прав. Я спал со многими женщинами, а она заслуживала кого-то достойного. Что если я не оправдаю ее надежд?

Я посмотрел ей в глаза, решившись сделать этот шаг в неизвестность.

– Я хочу тебя кое-куда свозить. Во вторник, после того как мы уедем отсюда, нам нужно будет сгонять в Чикаго, – сказал я, поцеловав ее в губы. – Хочу, чтобы ты побывала в одном месте. Я иногда езжу туда по вечерам.

Она кивнула:

– Ладно.

– Ты нужна мне, – прошептал я, ощущая в горле комок. – Больше всего на свете. Я просыпаюсь и засыпаю с мыслью о тебе. Ты самый главный человек в моей жизни, Джульетта. – Что бы ни случилось, она должна об этом помнить. – Я хочу, чтобы ты меня узнала.

Она снова кивнула.

– Только никаких больше прыжков со скалы, договорились?

Мои губы расползлись в улыбке.

– Я не настолько скучный.

Наступил вторник, но мне не хотелось уезжать. Днем нам было весело. Ночью – тоже. А веселье необременительно.

Я осознал, как здорово, когда у тебя есть девушка, и наслаждался новыми для себя мелочами. Мне нравились легкие прикосновения невзначай, нравилось обнимать ее, стоя у костра, и просыпаться с ней рядом. И это действовало на меня умиротворяюще.

Я поцеловал каждый сантиметр ее кожи, коснулся ее языком везде, куда мог добраться. Я потерял счет ее улыбкам и обожал, когда она кусала меня. Она забралась мне в душу, но порой, когда у меня появлялось время подумать, в мои мысли, как густой туман, закрадывалось сомнение.

Я не смогу оправдать ее надежд, она станет требовательной, и все кончится плохо.

Я провел рукой по лицу, фокусируясь на дороге. К черту сомнения. Я хороший. Я сильный. Я влиятельный. И достойный.

– Ты уверен, что я должна была одеться именно так? – спросила Джульетта, сидевшая на пассажирском сиденье.

Посмотрев на нее, я подавил улыбку. Она никогда еще не выглядела сексуальнее, чем сейчас, и я уже с нетерпением ждал возвращения домой.

На ней была черно-белая школьная юбочка, едва прикрывавшая попу, и серый короткий топ. Она накрасилась ярко – черные тени и сочная красная помада, а блестящие прямые волосы лежали на спине красивой волной. Фэллон и Тэйт дополнили ее наряд походными ботинками с металлическими пряжками.

– Там все такие. Не беспокойся.

– Я похожа на шлюху, – пожаловалась она.

– Это же вещи Тэйт, – подметил я в ответ.

– Она купила их сдуру и ни разу не надевала, – мрачно произнесла она. – А почему ты сам оделся как обычно?

На мне были потертые джинсы и черная футболка с коротким рукавом и V-образным вырезом. Я не имел привычки наряжаться.

– Я качок, и со мной сексуальная девушка-гот. – Я улыбнулся. – Никто не будет страдать из-за того, что я не подвел глаза!

Она отвернулась к окну.

– Меня бесит, что ты ничего не говоришь мне заранее.

– Я однажды рассказал Мэдоку. Его чуть не вырвало, – пошутил я, но отчасти это было правдой. – Я не дам тебе шанса сбежать.

Джульетта посмотрела на меня удивленным взглядом, вероятно, гадая, стоит ли ей испугаться.

Справедливости ради надо признать, что Мэдок тогда повел себя как настоящий друг. Однажды вечером я притащил его в Чикаго, в клуб «Череп и Перо». Притащил потому, что мне нужно было с кем-нибудь поделиться. И по какой-то причине я не мог поручиться за реакцию Джареда. Мэдок был обескуражен, и я понял, что ему вряд ли захочется это повторить, но он меня поддержал. Он сохранил мой секрет и даже прикрыл меня, когда Джаред стал допытываться о том, где я задерживаюсь допоздна, когда я еще учился в старших классах.

Мы припарковались на стоянке напротив клуба, и, взяв Джульетту за руку, я повел ее через оживленную городскую улицу. В черном асфальтовом покрытии, блестевшем после дождя, отражался свет фар, а воздух наполняли звуки автомобильных гудков и шум покрышек.

Не сбавляя хода, мы прошли в дверь заведения, где нас тут же окутал запах сигаретного дыма. Я протянул вышибале две двадцатки. Этот парень меня помнил. Я приходил сюда почти каждую неделю, но никогда не пытался завязать с ним приятельские отношения. Я ни с кем здесь не заговаривал и не оставался надолго. Мне не хотелось, чтобы эти люди меня знали.