— Куда же он тогда делся? — язвительно спросил кто-то.

— Видите ли, суперагенты такого класса, действующие, как правило, в одиночку, не имеют права раскрываться… Поэтому он ушел, как только завершил операцию. Ему еще предстоят другие задания.

На директора ФСБ все посмотрели с нескрываемой завистью. Везет же некоторым! Так вдохновенно лгать! И получить все лавры… По возвращении в Москву директор ФСБ дал указания помощникам, и машина начала набирать бешеные обороты. Досье на Днищева лежало на столе через полчаса.

— …После окончания Бауманского старший лейтенант запаса… — читал один из помощников.

— Капитан, — поправил директор ФСБ, — потому что с этого времени он стал выполнять особо секретные поручения КГБ. Оформите в дело. Придумайте легенду, а также те задания, в которых он превзошел хваленого Джеймса Бонда. Это будет наш, отечественный суперагент, работающий в одиночку. И чтобы комар носа не подточил!

— Нет проблем, — согласно кивнул головой помощник.

— Дальше. В банду он внедрился полгода назад, будучи майором. А теперь готовьте документы на присвоение ему звания подполковника.

— Может быть, сразу сделать его полковником?

— Рановато. Если начнет приставать пресса, отвечайте, что в настоящее время он законсервирован для переподготовки к новому заданию. Встаньте на уши, но разыщите его любой ценой. Мы не можем позволить, чтобы он неожиданно всплыл черт знает где. Когда найдете, поздравьте с присвоением очередного звания. Хорошо бы, если бы при этом он еще и… героически погиб.

— Намек понял, — ответил помощник и кисло улыбнулся. — А не получается ли так, что этот Днищев и в самом деле работает на какое-то ведомство?

— Возможно, — ответил директор ФСБ и надолго задумался.

Сергей заснул в звании майора, а спустя шесть часов очнулся подполковником. Леша Карпуньков тормошил его за плечи.

— Хватит спать! Уже третий раз наведываюсь. Легко мне бегать из другого корпуса?

— Развяжи меня, — сказал Сергей.

— А укольчик от бешенства?

Освободившись от смирительной рубашки, Днищев вытянулся поудобнее. Он почувствовал, как пробуждается аппетит.

— Чем у вас кормят?

— Специально для тебя бутерброды с ветчиной и бифштекс. — Карпуньков положил рядом с Сергеем бумажный сверток. — Питайся, а я пойду. Вечером навещу. Спиртика захватить?

— Не откажусь. А тут у тебя не очень уж и плохо.

— Это палата для тяжелых душевнобольных. Ее редко кто посещает, так что отдыхай спокойно…

Когда Карпуньков ушел, Днищев подумал, что лучшего места ему действительно не найти. Разве что на кладбище. Собственно говоря, большинство людей, с которыми он сталкивался в последнее время, в той или иной степени безумны, каждый одержим какой-то навязчивой идеей, ведущей в тупик. Все лгут, обманывают, предают, убивают. Старательно барахтаются в море дерьма. Наверное, есть только две истинные ценности в этом мире — любовь и вера. Они тот спасательный круг, который не позволяет утонуть, помогает сохранять душу живой. Вспомнилась вчерашняя встреча с Андреем Мезенцевым, его слова. Как мало они поговорили, но Сергей словно наглотался свежего воздуха, выйдя из зачумленного дома. А потом снова вернулся к ядовитым испарениям и отражающимся в кривых зеркалах лицам. Видимо, надо бросить все, смириться и зажить тихой жизнью. Как живут эти люди, сидящие рядом на кроватях, бесцельно бродящие по коридорам, бормочущие что-то про себя, далекие от творящейся за стенами этого дома мерзости, выкинувшие ее из своего сердца и разума. И Сергей, глядя на них, снова уснул.

Спустя еще два часа он поднялся, подошел к окну и стал смотреть на ковырявшегося в клумбе человека в больничной пижаме. За этим безмятежным занятием и застал Сергея прибежавший и встревоженный чем-то Леша Карпуньков.

— Серега, атас! — торопливо произнес он. — Надо делать ноги.

— А что случилось? — равнодушно спросил Днищев. — Море вышло из берегов?

— Генка нас предал, раскололся!

— Как же так? — Сергею не хотелось никуда уходить из этой тихой обители.

— Сам позвонил. Сказал, что час назад к нему нагрянули какие-то люди, спрашивали про тебя, били, сломали руку… Короче, он сообщил, где ты можешь быть.

— Значит, выхода не было, — спокойно ответил Днищев. — На его месте так поступил бы каждый.

— Хватит киснуть! — Карпуньков сгреб его за плечи и потащил к выходу. — С минуты на минуту они будут здесь. Я уже приготовил машину.

Подгоняемый приятелем, Сергей ускорил шаг. Кровь вновь начала бурлить в его венах. Они выскочили через черный ход и побежали к машине «скорой помощи».

— Залезай! — приказал Карпуньков. — Я сяду за руль. Пригнись!

Машина, сделав круг по больничному парку, выехала из ворот, а мимо нее промчались два черных «мерседеса», набитые людьми.

— Заедем к Савве, — сказал Сергей. — У меня там осталось кое-какое барахлишко, надо переодеться.

— Савва в больнице. Я был у него вчера. Сильная гематома головы.

— Значит, прощай Каир? Ладно, я знаю, как попасть в квартиру.

— А потом? — спросил Карпуньков, увеличивая скорость и включая сирену.

— Потом… — Сергей задумался. — Потом в Хотьково. Есть одно неоконченное дельце.

По дороге Днищев нацепил белый халат, а заодно положил в наружный карман фонендоскоп, став похожим на издерганного постоянными вызовами врача.

— Леша, — сказал он, — давно хотел тебя спросить: могли мне внушить некий телефонный номер, по которому я непременно должен был позвонить?

— Подобное психотропное воздействие возможно, — кивнул головой Карпуньков. — В Америке, да и у нас, такие исследования ведутся давно, с пятидесятых годов. Проводились эксперименты. Потом они были засекречены: видно, добились значительных результатов. Да что говорить, разве наша «шутка» с Рендалем не доказательство тому?

— Значит, из меня могут сделать управляемого зомби?

— Как и из любого другого.

— А какие средства защиты?

— Практически их нет. Система блокировки сознания от психовоздействия всегда запаздывает, поскольку тут мы имеем дело с невидимым облучением. Ладно, поехали, я подожду в машине. Но если тебе интересно, прочту лекцию по дороге в Хотьково.

Сергей спрыгнул на землю и побежал к подъезду. Стоя возле лифта, он почувствовал угрозу, исходящую со стороны лестницы. Там стояли какие-то люди.

— Эй, доктор! — позвал один из них, и Днищев узнал голос Мишки-валютчика.

«Никак не угомонится», — подумал Сергей и, не оборачиваясь, буркнул:

— Некогда мне. Срочный вызов.