– Кто ты? – с трудом выговорил Фесс. – Я не верю в поповские байки, я…

– А разве я сказал тебе, что имею хоть какое-то отношение к Светоносному? – удивился пришелец. – Нет, Фесс, об этом мы говорить не будем. Я прошу у тебя совсем-совсем небольшого одолжения. Передай Императору вот это.

Темный сверток мягко упал возле каменного порожка.

– Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, – прохрипел Фесс.

– Почему? Боишься, что я посылаю твоему господину нечто вроде ядовитой змеи или что-то в этом роде? Гм.., да, подобная верность похвальна и нуждается в награде. Что ж, разверни пакет. Посмотри, что там.

– Магия может убивать, будучи заключенной в любую форму, – возразил Фесс.

– Тоже верно, – задумался гость. – Проклятье! Этого я не учел. Что поделаешь, спешка, впервые за многие годы так все удачно совпало… – Он резко оборвал себя, но Фесс готов был прозакладывать что угодно – его ночной собеседник имел в виду отнюдь не его, Фесса, появление на ночной дороге.

– Как же мне убедить тебя? Ты уже понял, что я более сильный маг, поэтому нет смысла предлагать тебе самому разобраться с моим подарком Императору.., ты все равно не поверишь, и будешь совершенно прав, кстати.., гм! Но, может, тебя успокоит рассуждение, что, желай я убить Императора…

– Императора, – раздельно сказал Фесс, – днем и ночью стерегут лучшие маги Радуги. Не знаю, насколько ты силен, но вполне может случиться, что с ними тебе не совладать.

– Да. Мне с ними не совладать, – согласился пришелец. – Я, кроме того, не могу изменить свою телесную форму, не могу стать ни призраком, ни духом, ни кем-либо еще. Хорош бы я был, явившись в славный Мельин! – Он негромко рассмеялся. – Ладно, Фесс. Словами мне тебя не убедить. Слишком уж подозрительно все должно тебе казаться.., да и я, признаюсь, не из служителей Спасителя. Хорошо. Коня возьми. До Мельина – он твой, а потом просто отпустишь его на все четыре стороны. А мой подарок Императору – возьми. Не говорю тебе – отдай ему его немедленно в руки. Я думаю, у Серой Лиги есть на службе волшебники…

– Нет, – покачал головой Фесс. – Когда-то Лига искала внутри Радуги недовольных, старалась перетянуть их на свою сторону… Кое-кого даже перетянула.

– А потом они изменили при первом намеке на прощение, – подхватил собеседник.

Он все время оставался до неестественности неподвижным. Мановение руки, коим он стер возведенные Фессом заклятья, так и осталось его единственным движением.

Даже сверток упал на землю словно бы сам по себе.

– Да, а потом они все до одного вернулись обратно, как только их поманили пряничком, – кивнул Фесс. – После этого Патриархи Лиги закаялись иметь дело даже с изгоями Радуги.

– Хорошо, решение принято. Мне уже пора. Возьми то, что я оставил.., и поступи с ним по собственному разумению. Но, предупреждаю, истинную силу свою эта вещь обретет только на руке Императора – хотя и тебе послужит верно, А Император.., он найдет ей применение. Время приближается. Барьеры падают…

Голос внезапно оборвался. Резко взвыл холодный, полный зловония ветер, что-то захрипело, послышался замогильный стон, и собеседник Фесса исчез, словно растворившись в воздухе. А где-то совсем неподалеку раздалось конское ржанье.

На пороге дольмена лежал темный сверток. Поколебавшись, Фесс осторожно откинул мягкую тряпицу – и едва не отпрянул от неожиданности.

Внутри свертка оказалась латная перчатка. Совершенно, абсолютно белая, она вся как будто светилась в окружающем глубоком мраке. Удивительно легкая, не из стали, а словно бы из кости.., все детали идеально пригнаны друг к другу, сочленения гнулись как угодно, и при этом нигде ни малейшей щелочки.

Превосходная работа. Такое могли сделать только придворные оружейники эльфов…

Фесс колебался лишь самую малость. В любом случае, оставлять здесь эту вещь было бы безумием. Она содержала в себе Силу, он чувствовал это; как чувствовал и то, что Радуге эта штуковина никак не пришлась бы по вкусу.

Он спрятал странную посылку. Собравшись с духом, решился засветить небольшой огонек и высунуться наружу из дольмена.

На земле, там, где стоял ночной гость, остался выжженный дочерна, остро пахнущий каким-то кислым ядом круг. И отпечатки пары массивных копыт в самой середине.

* * *

Когда ЭТО случилось, я как раз оканчивал страницу. Ненавижу, когда мне мешают именно в этот момент. Чистый лист, еще совсем недавно девственный, словно разум только что родившегося младенца, ныне обращен в хранилище мудрости. И, откладывая его, любуясь им, держа в вытянутой руке, представляешь – вот и еще один малый лист великого Древа.., вот и еще малая толика великой работы… И как-то перестаешь замечать убогость кельи, затхлость воздуха, нечистоту пола.

С чувством хорошо исполненного долга рассматриваешь ты исписанный лист и гордо прибавляешь его, тщательно выравнивая края, к кипе уже исписанных, но пока не переплетенных, давая себе краткий перерыв, до того как потянуться за листом свежим.

Келью враз заполнило холодом; его сменил испепеляющий зной. Ледяное дыхание из-за края ночи, смертельный жар раскаленных пустынь Междумирья; я лишь краем глаза успел заметить огнистую тень, мелькнувшую во мраке прохода – пламенные контуры было видно сквозь дверь. Тень проплыла мимо моей кельи – и скрылась прямо в стене. Осталось лишь нестерпимое зловоние гниющей плоти.

Отыскать источник оказалось до удивления просто. Несмотря на Ливень, обычные заклятия сработали. Показался край ночного леса, полузаросший лесом холм; мшистый дольмен у подножия, на обочине широкого Тракта. Я помнил эти дольмены, я помнил и тех, кто возводил их, и тех, кто разрушал. В дольмене был человек – очень напуганный, судя по всему; его аура трепетала багряно-желтым, словно осенний лист под готовым вот-вот сорвать его ветром.

А вот перед дольменом, мирно ведя светскую беседу, стояло существо, при одном виде которого у меня едва не подкосились ноги. О них лишь вскользь говорилось в самых старых и мрачных легендах Долины. Много тысячелетий назад в иных мирах, в иных пространствах они были побеждены. И вот вернулись опять.

Все, что я мог различить – это снежно-белую, девственно чистую ауру явившегося из-за Грани создания. Больше – ничего.

Однако в чем-то он неуловимо был схож с Хозяином Ливня. Я чувствовал их какое-то глубинное, древнее сродство; они слегка походили друг на друга и внешне, но это, разумеется, могло быть просто маскарадом.

У меня внутри все словно перевернулось. Не помня себя, метнулся к столу, схватил перо. Скорее, скорее, пока самое острое не изгладилось из памяти!

Запечатлеть, закрепить на тонкой коже рядами значков и символов; они не похожи на обычные буквы и ничего не скажут простому смертному; они обозначают не слова, но то неощутимое, доступное и открытое лишь истинному магу. Я забыл даже об огненной тени за дверью кельи.