Ночью Лазарро не спал рядом со мной. Я даже не знаю, когда он вернулся и вернулся ли вообще. Поэтому утром, когда жара уже полностью покрыла меня липким потом, принимаю душ и, завернувшись в полотенце, спускаюсь вниз. В нос сразу же ударяет аромат еды. На звук моих шагов Лазарро, сидящий за столом, как и вчера, поднимает голову, и его взгляд жёсткий. Хлёсткий. Точно, он ещё обижен.

– Доброе утро. Странное предпочтение вариться в жаре, тебе не кажется? – мягко интересуюсь, обмахиваясь ладонью, и направляюсь к плите. Но на ней ничего нет, а только в раковине полно использованной посуды. Я откровенно озадачена таким положением дел. Зачастую Лазарро готовил для меня, а сейчас показывает характер. Ничего. Сэндвич тоже не так уж и плохо.

– А вентиляторов здесь нет? Можно их купить? Или, может быть, ты быстрее убьёшь Амато, и мы вернёмся под кондиционеры? – бросая через плечо предложение, достаю хлеб, сыр и мясную нарезку.

– Да, ты ещё злишься. Но не стоило начинать этот разговор. Не моя вина в том, что тебе всегда надо показать конец моей жизни. Только вот на тебе моя жизнь не закончится. Прими это как факт, потому что мне тоже стоило бы обидеться на твоё самоуверенное заявление, но я не хочу больше спорить с тобой. – Кусаю сэндвич, смотря на Лазарро, делающего вид, что он очень занят чтением бумаг.

– Ладно, сообщи, когда ты перестанешь меня игнорировать. – Пожимаю плечами, но отсутствие реакции на мои слова немного ранит. В молчании ем свой сэндвич и запиваю его прохладной водой.

– Извиняться не буду, – добавляю я. Снова молчание.

Да и плевать. Передёргиваю плечами доедая свой сэндвич и убираю продукты в холодильник. День сурка какой-то. Допиваю воду, буравя взглядом Лазарро. Так и хочется что-то умное сказать ему, чтобы задеть, но я вчера высказалась, а вот ссоры хочу избежать. Поэтому лучше помолчу.

Уже направляюсь к лестнице, как в спину летит:

– Стоять.

И я не хочу выполнять приказ, но делаю это. Кусая губу, поворачиваюсь к Лазарро. Он поднимается со стула.

– К столу, – указывает взглядом на длинный дубовый стол.

Хмуро смотрю на Лазарро.

– Не поняла. Я уже поела, ты поздно решил быть джентльменом. И если…

– Я сказал, к столу, – он не кричит, но его голос вибрирует от силы, которая покрывает мурашками мою кожу.

Медленно приближаюсь к столу и останавливаюсь.

– Ты знаешь, что тебя ждёт, Белоснежка. Наказание.

Это как выстрел. Но он мягкий, не ранящий меня. Может быть, немного похожий на резиновую пулю. Способный причинить боль. Но недостаточный, чтобы убить меня.

– Я…

Лазарро оказывается рядом со мной и грубо разворачивает меня лицом к столу. Он нагибает меня над ним и срывает полотенце.

– Ты не можешь… – пищу, придавленная его рукой к, на удивление, прохладной поверхности дубового стола.

– Я могу и сделаю это. Ты нарушила моё правило. Я не собираюсь тебя убивать, но ты запомнишь, как нужно со мной разговаривать на людях и не дерзить мне. Ты заслужила наказание, Белоснежка. И тебе лучше не двигаться. Руки за спину!

Опасливо сжимаю пальцы за спиной.

– Я предупреждал тебя о моих правилах, и ты намеренно подрываешь мой авторитет. Когда мы наедине, мне нравится твой дерзкий язык, но перед посторонними людьми ты должна держать его, засунутым в задницу, и молчать, когда я говорю. Ты это не запомнила? – Лазарро связывает мои руки за спиной, а я сглатываю от напряжения.

– Это же твой дядя… я не думала…

– В следующий раз будешь думать головой, Белоснежка. Ты унизила меня перед ним, показала свой грёбаный характер не в то время и не с теми людьми. Ты открыла тайну, которую я не хотел, чтобы он знал. Я дал тебе шанс слушать и понять многое из нашего разговора, а ты предала моё доверие. Ты подорвала мой авторитет перед Доном, и мне насрать, обдумала ты это решение или нет. Вчера ты была крайне уверена в нём…

– Прости, – выпаливаю я.

– Нет-нет-нет, время извинений прошло, Белоснежка. Ты не понимаешь слов и моих предупреждающих взглядов. Именно болью я тебя и научу навсегда запомнить мои правила. И я наказываю тебя за это. Ты поняла причину? – Лазарро хватает меня за горло, выгибая до боли спину.

– Да, – едва слышно шепчу.

– Хорошо. Двадцать ударов, и ты их вытерпишь, – произносит он, отпуская меня.

Прижимаюсь щекой к столу, боясь того, что меня ждёт. Разумом понимаю, что Лазарро не имеет права так со мной поступать, но, с другой стороны, я, вероятно, на самом деле перегнула палку. Но он сам начал тот дурацкий разговор. Он знал, как я отреагирую. Он всё просчитал. Козёл. И да, может быть, я немного вспылила. Но… но… чёрт… я чувствую себя виноватой. В привычном мне мире после подобного были бы просто ссора и крики или безразличие и игнорирование друг друга, но в этом мире всё куда хуже.

Я ощущаю поток душного воздуха, коснувшийся моих обнажённых ягодиц. Мои ноги дрожат от ожидания наказания, в горле появляется сухость, а дыхание нарушается.

Резкий удар по ягодицам заставляет сжаться все мышцы в теле. Я жмурюсь от боли. Дышу быстро носом, не позволяя себе крик. Я не знаю, чем бьёт Лазарро, но оно словно кусается. Следом новый удар, выбивающий воздух из моих лёгких, и я распахиваю рот от жгучей боли, вспыхнувшей на коже. Затем новый и новый. Моё тело пронзает от боли, а ягодицы начинают адски гореть. Лазарро ускоряет удары, вырывая из моей груди сдавленные вздохи. Я по инерции двигаюсь вперёд от каждого удара. Становлюсь на носочки. Моя голова запрокидывается вверх. Пот скатывается по лицу. Я сдерживаю стоны, и в тишине кухни слышны лишь звуки мощных и быстрых шлепков по моей вспыхивающей от боли коже. Перед глазами всё начинает скакать. Зрение становится расплывчатым. Я молча дёргаюсь от каждого удара. Они жалят и щиплют. Они разрывают меня. Они вызывают дрожь в ногах, и я от напряжения привстаю на носочки. Колени постоянно подгибаются. Голова мечется по уже ставшей мокрой от моего быстрого дыхания поверхности стола и жжения на ягодицах. Меня изводит боль. Она проникает в мой мозг и взрывается там, а волна горячего мучения опускается обратно к ягодицам, раздирая меня на кусочки.

Все звуки неожиданно стихают. Затем рядом со мной раздаётся звук от падения какого-то предмета, и я вижу ремень. Самый обычный ремень. Но сколько от него боли! Облизываю сухие губы и упираюсь лбом во влажное дерево. Моя кожа нещадно пульсирует, вторя быстрому сердцебиению и поверхностному дыханию. В ушах шумит от боли.

Лазарро касается моих ягодиц, и я скулю, дёргаясь, в попытке встать, но он надавливает на мою шею, не позволяя этого сделать.

– Ты ждала наказания, Белоснежка. Сказала бы раньше, и я нашёл бы сотню причин отлупить тебя так, – произносит он, и его низкий, охрипший голос проникает в мою кровь чёртовым ядом адреналина, который только повышается. Я задыхаюсь.

Ладонь Лазарро скользит по моим ягодицам, и это прикосновение обжигает. Я чувствую, насколько его кожа на самом деле шершавая и грубая, как она напряжена, и как слабо он давит на мою. Это понимание меня удивляет и в то же время толкает в какую-то странную и незнакомую пелену зависимости.