– Здравствуйте, товарищи, – поздоровался Фрунзе с Ворошиловым, Думенко и Буденным. Похоже, такая, повторяющаяся раз от разу, ситуация его не только не волновала, но и несколько веселила.

– Здравствуйте, товарищ Фрунзе, – ответил Ворошилов, – а мы, собственно, ждали вас еще два дня назад.

– Извините, товарищ Ворошилов, – ответил Фрунзе, – нам ненадолго пришлось задержаться в Каховке. Было, знаете ли, одно дело. Теперь давайте по существу. В первую очередь разрешите представить вам командира корпуса Красной гвардии товарища Бережного.

– Полковника Бережного? – с некоторым нажимом спросил Думенко.

– Товарищ Бережной не совсем обычный полковник, – заметил Фрунзе, – впрочем, в Красной гвардии хватает как и совершенно обычных офицеров и генералов старой армии, так и наших проверенных товарищей. Товарищ Думенко, задача, поставленная перед нами товарищем Сталиным – не разжигать гражданскую войну в Советской России, а постараться предотвратить ее всеми силами и способами. Думаю, вам это понятно?

– Понятно, – нехотя кивнул Думенко, – но…

– Никаких «но» тут нет и быть не может, – твердо сказал Фрунзе, – впрочем, разговаривать на эти темы было бы куда удобнее у нас в штабном вагоне, а не тут, прямо на перроне. Так что попрошу следовать за мной, товарищи…

Пройдя в жарко натопленный штабной вагон, отчего приглашенные тут же начали отчаянно преть под своими шинелями и бекешами, Фрунзе снял шинель, потом, дождалмя, пока присутствующие разденутся, приведут себя в порядок и осмотрятся. Главной достопримечательностью штабного салон-вагона, конечно же, было красное знамя корпуса и выставленный возле него пост № 1.

– Товарищ Ворошилов, – сказал Фрунзе, – для начала доложите нам с товарищем Бережным – какая у вас в настоящий момент сложилась обстановка?

– Товарищ Фрунзе, – ответил Ворошилов, – на данный момент в Екатеринославской, Таврической и Харьковских губерниях установлена советская власть. Кроме того, по линии противостояния с донскими казаками нашими товарищами прочно удерживаются позиции по линии Мариуполь-Юзовка-Луганск.

– Вы сказали, противостояния, товарищ Ворошилов? – поинтересовался Фрунзе. – А как генерал Каледин – он уже предпринимал против вас какие-либо враждебные действия?

– Пока нет, товарищ Фрунзе, – вместо Ворошилова ответил Думенко, немного успокоившись при виде красного знамени, – для этого у него просто недостаточно сил. Не хотят казачки воевать, и все тут. Землю делят, им не до нас.

– Ну, нам от этого не легче, – добавил Ворошилов, – в Ростове, Новочеркасске, а также непосредственно по всей Донской области советская власть уже ликвидирована. Время от времени отдельные казачьи отряды пытаются проникнуть и к нам, но товарищ Буденный и Думенко пока что их успешно гоняют.

– Что ж, товарищи, – сказал Фрунзе, – нам с самого начала было понятно, что Каледин не сможет сдержать ни себя, ни окружающую его казачью верхушку. Насколько я понимаю, поскольку советская власть предусматривает равные права, как для казаков, так и для и иногородних, то весь сыр-бор разгорелся из-за передела земли?

– Именно так, товарищ Фрунзе, – сказал Думенко, – мало им помещичьей земли, так они захотели разделить еще и нашу.

– Вячеслав Николаевич, – сказал Фрунзе, поворачиваясь ко мне, – что вы на это скажете?

– Ну что тут можно сказать, – ответил я, – следует дождаться развертывания корпуса и по-отечески вразумить непонятливых. Хотя, как мне кажется, наше прибытие для Каледина и его окружения уже не секрет. Так что без разведки на Дон я бы не стал соваться. Кроме того, было бы неплохо заранее отделить мух от котлет, а агнцев от козлищ. Заодно и Каледина по возможности ослабить.

– Вы полагаете, что Миронов?.. – поинтересовался Фрунзе.

– Да-да, именно он, Михаил Васильевич, – ответил я. – Товарищи Думенко и Буденный, как иногородние, для казаков не авторитет. А вот войсковой старшина, да еще со своим отрядом – это совсем другое дело. Надо учесть, что на Дону товарищ Миронов человек уважаемый и к его мнению обязательно прислушаются, особенно если за его спиной уже будет находиться наш корпус.

– Ну что ж, это правильное решение, Вячеслав Николаевич, – кивнул Фрунзе, – только действовать нам надо твердо, но, как говорят у вас, без фанатизма. Лучше всего одним отрядом совместно с людьми товарища Думенко. Простые казаки нам не враги, да и крушить до основания все подряд нам тоже не требуется.

Я посмотрел на часы и сказал:

– Товарищ Миронов со своей сотней прибудет сюда со следующим эшелоном, часа через два. Вот тогда, Михаил Васильевич, мы и обсудим все куда подробней с ним и товарищами Думенко и Буденным. Так сказать, в узком военном кругу.

– Хорошо, Вячеслав Николаевич, – кивнул Фрунзе, – так мы и сделаем. А вы, товарищ Ворошилов, пока соберите мне местный партийный актив. Надо поговорить с людьми, разъяснить цели и задачи советской власти на данном этапе в свете последних событий.

16 января 1918 года, три часа дня.

Юзовка (Донецк), железнодорожный вокзал.

Штабной поезд корпуса Красной гвардии.

Полковник Бережной Вячеслав Николаевич

Снегопад почти закончился, ветер разогнал тучи, и в их рваных прорехах засветило негреющее зимнее солнце. Похолодало. Ржали выводимые из вагонов кони, беззлобно переругивались седлающие их казаки. До дома им оставалось, что называется, рукой подать, и дальше они пойдут походным порядком. Словно смертельно раненный зверь, закричал паровоз, возвещая о прибытии еще одного эшелона. Донецкий железнодорожный узел жил своей напряженной жизнью, принимая и отправляя эшелоны.

В натопленном штабном салон-вагоне собрались люди, чьи имена уже успели отметиться в нашей истории: Михаил Фрунзе, Семен Буденный, Борис Думенко, Филипп Миронов, Антон Деникин, Сергей Марков, Михаил Романов. На подходе была стрелковая бригада полковника Михаила Дроздовского.

В прошлом варианте истории эти люди два года воевали друг с другом не на жизнь, а на смерть в бессмысленной и беспощадной Гражданской войне. Каждый из них оставил в той истории свой след – славный или не очень, – погибнув в боях или бесследно сгинув в кровавых послереволюционных разборках.

Сейчас Думенко с Буденным, тихо переговариваясь между собой, смотрели на сидящих на противоположной стороне стола генералов с раздражением и неприязнью. В тот момент, когда не в меру разгоряченные будущие красные кавалеристы чуть ли не в открытую заговорили о «контре, проникшей в штаб Красной гвардии», Михаил Васильевич Фрунзе счел нужным вмешаться и решительно прекратить назревающую бузу.

– Тихо, товарищи! – сказал он, хлопнув ладонью по столу. – Как я вам уже говорил, наша первоочередная задача сегодняшнего дня – решительно пресечь любую попытку разжечь пламя Гражданской войны, а не разжигать ее самим. Это вам понятно?