— Лютик! Пошли через мой!

Приятель не стал слишком долго ожидать. Он опустился рядом со мной на колени, вытащил у меня из-за шиворота медальон и сжал его ладонями.

В полном молчании прошло десять секунд.

Минута.

Три минуты.

Десять минут.

Наконец я не выдержала и тряхнула приятеля.

— Что случилось!?

— Азэлли не отвечает.

Лютик с трудом оторвался от медальона и протянул его мне.

— Как это — не отвечает!? — взвился Дайр.

— А вот так.

— И что это значит? — поинтересовался Реллон.

— Ничего хорошего. Эти медальоны настроены друг на друга, — принялась объяснять я. — С помощью моего медальона даже самый распоследний бездарь сможет связаться с остальными. А Лютик — очень талантливый маг.

— Что есть, то есть, — вставил приятель.

— Его талант даже выше его скромности, — не удержалась я. — Но если даже он не сможет достать до Азэлли, значит либо она без сознания, либо она потеряла медальон, либо…

— Нам остается предполагать самое худшее, — кивнул Тёрн. — Но я слышал, что такие медальоны

нельзя снять просто так?

Слышал он, как же.… Лазят тут всякие особо умные клыкастые по чужим мозгам, небось, еще и ботинки не чистят при входе…

— Нельзя, — принялась объяснять я, в основном для элваров. Волшебники и так все отлично знали. — Если тебе дается такой медальон, то снять его не можешь даже ты. Снимает его только тот, кто надел. Вот, как с нашими цепочками. Даже Лютику, чтобы воспользоваться моим медальоном пришлось стоять рядом со мной. Хотя есть и еще несколько вариантов.

— Очень сильный волшебник может снять любой запрет, дайте только время, — подхватил Лютик.

— А можно уничтожить медальон, не снимая его?

— Можно. Но это не несет Азэлли ничего хорошего.

— И ты так спокойно говоришь об этом!? — не удержался Дайр. — Мы немедленно должны…

Я подняла руку, обрывая его на полуслове.

— Должны. Очень многое. И в первую очередь наш долг — это защита законного короля Элвариона. — Потом — поиски драконочки. А уж потом — помощь нашим товарищам. Пора бы это и понимать. Будь я на месте Азэлли, ты думаешь, я позволила бы вам рисковать жизнью ради моего спасения. То есть позволила бы, да, но только после эвакуации элваров в безопасное место.

— Ты на что это намекаешь!? — взвился Реллон.

— Да я прямо говорю. Сейчас мы вас провожаем подальше от этого опасного места, телепортируем в

Универ, а потом отправляемся на поиск наших пропавших приятелей. Что непонятного?

— Только одно. Как ты собираешься это сделать? — насмешливо осведомился Тёрн.

— А ножками пойдете, — огрызнулась я. — Сам понимаешь, пока вы здесь, за нами будут охотиться. Если вас не будет, мы сможем, во-первых, затребовать подкрепление, во-вторых, нам не надо будет глядеть в оба глаза за разными там королями, в-третьих….

Что там будет в-третьих я даже не успела придумать. Потому что Тёрн преспокойно выдвинул свое условие.

— Мы идем все вместе и телепортируемся все вместе. И уже из Универа направляем сюда спасательную команду. В которую, если пожелаешь, войдешь и ты. Согласна?

Ага, как же! Так мне и разрешат в таком состоянии из Универа выйти! Скорее всего, меня опять загонят в лазарет…

— И поделом тебе! Не будешь доводить себя до полусмерти!

— Жаль, что не довела! По крайней мере, сейчас надо мной бы не издевались слишком умные элвары!

— И если ты надеешься схитрить, можешь сразу забыть об этом. Я с тебя глаз не спущу!

— Да, папочка… — кисло протянула я.

— Умница, дочка.

И громко возвестил на все ущелье:

— Молчание — знак согласия.

Я уже говорила, что некоторые особо умные телепаты просто напрашиваются на трепку?

— Давайте тогда отправляться в путь, пока Ёлка не решила повторить свой вчерашний опыт, — предложил Тёрн.

И спокойно поднялся на ноги, продолжая держать меня на весу.

— Эй, пусти меня! Я прекрасно могу идти сама!

— Уверена?

— Более чем!

— А то, может, все-таки тебя понести? Ты же единственная человеческая женщина среди нас, а вы такие хрупкие, слабые и чувствительные создания…

Тёрн осекся и поставил меня на ноги.

— Главное, не кусайся. Я же только правду сказал.

Вовремя. А то я всерьез бы его укусила. За что придется. Я уже говорила, что зубы у меня теперь тоже с добавлением кремния?

Надо было идти, но тут у меня появилась еще одна мысль.

— Дайр? Ты можешь как-нибудь связаться с Азэлли?

— Нет, — Дайр кусал губы.

— А узнать что с ней сейчас?

— Тоже не могу, — подозрительно быстро откликнулся приятель.

— Врет.

А то я сама не поняла!

— А если подумать?

— Не могу!

— А если отойти за скалу и попробовать? Сам понимаешь, нам надо хотя бы примерно знать, что с ними. Вдруг они в трещину провалились?

— И выбраться не могут?

— Это горы, — закатила я глаза. — Дайр, ты же не вчера родился!

— И отлично знаю, сколько нужно усилий, чтобы угробить элвара.

— Я это знаю не хуже тебя. Так ты пробуешь, или

— Или что?

— Или я прошу директора Универа не включать тебя в спасательную экспедицию.

— Ёлка!

— Да, дарагой?

Дайр сверкнул на меня глазами, отошел за скалу и что-то достал из кармана. Потом я почувствовала легкий укол магии и посмотрела на элвара. Тёрн, как всегда, не подвел.

— У него там портрет вашей вампирши в обнаженном виде, кстати, очень подробный и хороший портрет. И локон волос.

— Тогда понятно, почему он так рефлексирует.

Портреты в голом виде здесь были, мягко говоря, не приняты. Грубо говоря, узнай об этом семья вампирши — и моему приятелю пришлось бы развивать ясновидение. За оскорбление чести дамы в этом мире и убить могли, не то, что ослепить. Кстати, и наказание за изнасилование здесь было гораздо более суровым, чем в мире техники. После первого случая насильнику отрубали одно яйцо. После второго — все оставшееся. Даже за убийство кара была менее строгой. Поэтому убить тут могли, что есть, то есть. А вот изнасиловать…

Здесь девушка спокойно могла пройти ночью из одного конца города в другой через самые гнусные трущобы. И остаться при этом девушкой. Хотя возможно без денег, без одежды и без жизни…. Зато — девушкой.