Я пытаюсь бороться с негативом, и у меня получается, ночью мы едем в аэропорт, и последующие две недели я напрочь забываю о проблемах. Я просто живу, дышу, греюсь под тёплым солнышком, много гуляю и, наверное, люблю.

Я не хочу это признавать, но я люблю Шелеста. Я боюсь в этом сознаться, не веря, что это возможно так быстро, но стараюсь не бояться и очень хочу с ним поговорить. В ночь моего повального пьянства я наболтала ему много того, чего бы не смогла произнести в абсолютной трезвости. Но на утро испугалась реальности, прикрывшись амнезией, правда, Ник не выдал меня даже самой себе, сказав, что я просто уснула. Но я отчётливо помню, о чём мы говорили, каждое его слово.

- Я больше не могу идти, Никит, - вытягиваю руку, умирая от жары и усталости.

- Ты сама не хотела брать такси, теперь иди.

- Давай вызовем.

- А как же: Никита, нам нужно больше ходить, мы превращаемся в тюленей? Топай-топай.

- Шелест, ты... ты...

- Кто? – ловит моё запястье, притягивая к себе.

- Гад, - отвечаю на его поцелуй, покрываясь мурашками от ласковых прикосновений.

Мы возвращаемся домой ближе к вечеру, я падаю на шезлонг без сил, любуясь закатом. Мне здесь нравится, в этой стране. Возможно, я бы смогла остаться здесь жить. Накрываю лоб ладонью, принимая принесённый Ником малиновый лимонад.

- Спасибо.

Шелест нагло садится напротив, разводя мои ноги.

- Иди ко мне, - вскользь проходит пальцами по внутренней стороне бедра, - устала? – заключает в объятия.

- Да.

Он хитро улыбается, не заморачиваясь развязывая на шее верёвочки моего платья, тем самым оголяя грудь.

Ник в одних шортах, поэтому я остро чувствую касания наших тел. Пальцы зарываются в его волосы, он притягивает меня к себе, целует, провожу ладонью по его загорелым плечам, прикрывая глаза.

- Я тебя хочу, - шёпотом, прикусывая мочку уха, - моя красивая девочка.

Улыбаюсь его словам, подаваясь вперёд.

- Пойдём в дом.

Смотрю в его глаза и утопаю в буре чувств. Они окутывают каждую клеточку моего тела, пугают и одновременно превозносят к небесам. Никита поднимает меня на руки, занося в дом. Его выдержки хватает дойти лишь до дивана. Мы падаем на мягкие подушки, наслаждаясь друг другом.

Липкая кожа, стоны и бешеная энергетика, льющаяся из нас потоком, приводит в экстаз. Не успеваю опомниться, как оказываюсь под ним голой. Каждое его движение на грани, выгибаюсь, чтобы быть ближе, прикусывая кожу на его шее. Ник переворачивает меня на бок, шире разводя мои колени. Его пальцы скользят по влажным складкам, срывая с моих губ стоны. Глубокие, резкие движения, на контрасте с лаской его пальцев, доводят до исступления.

Его согнутый локоть жёстко фиксирует мою шею, на доли секунды лишая воздуха. Прикрываю глаза, и всё становится острее. Каждое касание, толчок, поцелуй. Он подчиняет меня себе, а после зализывает раны с трепещущей нежностью, эти контрасты приближают точку невозврата, заставляя взрываться снова и снова.

Ложусь на живот, лениво вытягивая руки, Ник поглаживает мою спину, касаясь губами шеи, плеча. Ладонь сжимает мои ягодицы.

- Не хочется возвращаться в Москву, - шепчу, смотря в его лицо.

- Мне тоже, - ложится на спину, закидывая руку за голову.

Утром я встаю раньше обычного, первым делом иду к холодильнику, доставая графин с апельсиновым соком. Наливаю его в стакан, слыша отдалённый звон телефона, который я оставила в комнате. Когда нахожу нарушителя тишины, выключаю звук и отвечаю.

- Привет, путешественница. Готова вернуться на работу?

- Марк? – неожиданно.

- Я. Хотел извиниться лично, как прилетел, но ты не в Москве.

- Да, я... - замолкаю, бегая глазами по комнате, нервно кусая губы.

- Так что? Ты готова вернуться? Ты нужна агентству.

- Я это знаю, но не уверена, что хочу...

Здесь я, конечно, лукавила, очень лукавила. Я хотела вернуть себе работу, потому что её любила, но вся эта ситуация.

- С меня премия и отдельный кабинет.

- С чего вдруг?

- Мне нужен зам.

- Почему я? В чём подвох?

- А почему не ты?

- Варя работает дольше, например.

- Самой не смешно? Варя - и руководить, придумай что-нибудь получше.

- Я могу подумать?

- Можешь.

- Хорошо. Мы возвращаемся через три дня, я позвоню.

- Договорились, Шелесту привет.

- Ты знаешь?

Боже, конечно, он знает, это-то меня и напрягает. То, что эта должность - просьба Никиты.

- Пока!

- Пока...

Кладу телефон на стол, ощущая на себе взгляд, оборачиваюсь.

- Это ты придумал?

- Что именно? – Никита огибает стол.

- Должность зама.

- Какого? – садится на стул.

- Завтрак?

- Давай.

- Вместо Кабанова, - запускаю кофемашину, - Марк предложил мне вернуться на его место.

- Поздравляю.

- Ты здесь ни при чём?

- Нет.

- Честно? – нависаю над столом, упираясь ладонями в деревянную поверхность.

- Руку на сердце положить?

- Не стоит, просто с чего такие предложения?

- Хочет заглушить чувство вины?!

- Чьё?

- Своё.

- Не думала об этом с такой точки зрения.

- Подумай, - щёлкает меня по носу, - кофе.

- Ах, да. Тосты?

- С рыбой.

- Хорошо, - достаю хлеб, - откуда ты знаешь Марка?

- Лет десять назад он работал в фонде моей мамы. Да и сейчас нам иногда приходится пересекаться.

- А сколько ему? – замираю с ножом в руке.

- Тридцать пять-тридцать шесть, не знаю.

- Серьёзно? Я думала, меньше.

- Вы его с днём рождения совсем не поздравляли?

- Ну я не вникала, сколько ему лет. Сёмгу?

- Да. Хороший ты работник, Диана Борисовна, может, мне тебя к себе переманить?

- И не надейся, мы не сработаемся.

- Это почему?

- Тебе мало скандалов вне?

- Будешь скандалить и бить посуду?

- Все твои кофейные чашки.

- Грубо.

- Может быть. Нет, - наливаю кофе, - ты только представь, что это будет. Ты любишь покомандовать, даже там, где не надо, да я тебя на второй день захочу придушить.