В голове было пусто. Умные мысли никак не желали посещать мой разум. Мне было страшно и больно, и совершенно непонятно, куда двигаться и что с этими чувствами делать.

Я залезла в ванну и уселась на дно. Словно безвольный мешок с мясом и костями.

Кто я? Какой сегодня день недели? Совсем запуталась в числах, днях недели. Почему нельзя просто слиться с пустотой и исчезнуть?

Я почти не спала в эту ночь, пару раз проваливаясь в сон, лишенный каких-либо красок и картинок. Долго лежала, стараясь вспомнить его улыбку, походку, взгляд, губы… В мыслях на мгновение возникали яркие образы, но тут же рассыпались на тысячи мелких осколков.

Мне хотелось увидеть сон, в котором я на рассвете бегу босиком по мокрой от росы траве. Она щекочет мои ступни, легко и нежно-нежно. Мелкие капельки приятно холодят ноги. Ветер ласково гладит мои волосы. А впереди раскинулась ровная, как зеркало, гладь озера. Я подхожу к берегу и наклоняюсь, чтобы посмотреть на свое отражение: оно на секунду замирает прекрасной розовой дымкой, а затем расплывается в стороны мелкой рябью от одного лишь дуновения игривого утреннего ветерка. Лёша подходит сзади, обнимает за плечи и ласково целует в шею. Мне хорошо и спокойно.

Но стоило открыть глаза, реальность беспощадно возвращала меня к тому фрагменту, где Тимофеев избегает встречи наших взглядов. Уходит, оставляя за собой лишь звук удаляющихся шагов. Так я промучилась почти всю ночь и еле дождалась рассвета. Разум призывал действовать, а сердце для себя давно всё решило.

Я направила струю горячей воды на голову и разревелась. Сотрясаясь в рыданиях, почти выла в голос, не боясь, что кто-то может услышать. Мне хотелось излить всю тоску, что не выскажешь просто в словах. Слезы катились по щекам беспрерывным потоком, и ничто не могло остановить их.

Простит ли он меня? Как всё объяснить, чтобы не ранить? В любом случае, это причинит ему боль. Сказать правду и потерять его навсегда? Но так ли уж я виновата? Да, виновата перед нами обоими.

Но сейчас я знаю одно: не смогу жить без него. И куда бы я ни пошла, моя боль останется со мной. От осознания этого слезы полились еще сильнее.

Как же я ненавижу себя. Ненавижу эти слезы. Ненавижу их за то, что они не помогают.

Наливая кофе, я обожгла палец и запрыгала от боли. Не могла не обжечь, иначе это была бы не я. Кофе медленно растекался по столу. Охладив ожог под струей холодной воды, я прибралась, плеснула в кружку молока и жадно отхлебнула. Вкусно. Но не шампанское. Не шампанское.

А точнее, напиток без души, то ли дело тимофеевский кофе. Ингредиенты те же, подход другой.

Я взглянула на часы, выпила залпом сразу полчашки и бросилась к зеркалу. Не представляю, что на меня нашло, но первый раз за последние полгода я выбрала платье. Красное. Из легкого летящего трикотажа. И каблуки. Открытые босоножки на тонкой шпильке.

Еще не зная, что ему скажу, я торопилась поскорее преодолеть расстояние, чтобы увидеться. Поправив вырез декольте и оценив получившийся образ, я метнулась к двери.

Скажу, что скучала. Счастлива, что встретила его, что благодарна судьбе. Что люблю…

Душа сжалась в комочек. Сбрызнув шею духами, я прихватила сумочку и вышла из дому.

Конечно, соглашусь, что нормальный и вполне вменяемый человек в такой ситуации вызвал бы такси, но не забывайте, что речь идет обо мне.

Собираясь привести мысли в порядок, я спустилась к реке и пошла вдоль набережной энергичным шагом. Хмурые, невыспавшиеся прохожие с интересом разглядывали странную девушку, решившую прогуляться в столь эффектном виде ни свет ни заря. Вероятно, многие из них гадали, иду я с вечеринки или на работу, но не обратить внимания было невозможно.

Преодолев половину пути, я почувствовала, что грудь сдавило тревогой, а на ноге намечается здоровенная мозоль. Но не вызывать же такси? Как глупо. Осталось дойти всего ничего. До дома Тимофеева рукой подать.

И я побрела дальше, уже без прежнего энтузиазма, и к концу пути прилично прихрамывала. Прохожие не вознаграждались ответной улыбкой, а мне всё больше хотелось снять каблуки и сменить платье на брюки. Тревоги от предстоящего разговора почти сменились мечтой о лейкопластыре, когда я увидела, наконец, перед собой дом Тимофеева.

Слава Богу! Пятьдесят метров до подъезда, и я в дамках.

Выдохнув, я поковыляла дальше, ведь мне предстояло увидеть Его. Нужно было выглядеть красиво, чтобы он даже думать не смел отворачивать свои глаза.

И я его увидела. Через секунду. Скажем так, совсем неожиданно. Тимофеев выбежал из подъезда в спортивных штанах, футболке и черной кепке. Я выдохнула, настраиваясь на разговор, выпрямила спину и ускорила шаг. Но эффекта от моего появления не получилось. Поправив шнурки, он развернулся и легким бегом направился в противоположную от меня сторону.

— Э, — только и смогла вымолвить я, глядя на его удаляющуюся спину.

Секунда, вторая. Остаться ждать или бежать за ним? Совсем нет времени думать. Черт! Черт!

И я понеслась, рискуя оставить в асфальте каблуки.

Пружинящим шагом Тимофеев спускался к реке, чтобы насладиться пробежкой и свежим утренним воздухом. А сзади бежала сумасшедшая тетка, которая орала прохожим, чтобы они срочно остановили парня в бейсболке. Люди шарахались, боясь даже взглянуть на бегущего. Им хотелось срочно пересечь дорогу, чтобы не попасться в лапы несущейся на встречу хромоногой бабе в красном платье с выпученными глазами.

А куда мне было отступать? Волосы взъерошены, платье задралось до талии и дико натерло ляжки, туфли почти испорчены. Ползти к подъезду, чтобы поджидать там его в таком виде? Или беззвучно ретироваться?

Я остановилась и выругалась от бессилия.

— Чертов бегун! — крикнула я, снимая с ноги туфлю.

Ноги подкосились от усталости. Тяжело дыша, в полной уверенности, что выплюну сейчас легкие прямо на асфальт, я размахнулась и запустила босоножкой ему вслед. Туфля сделала в воздухе кривую дугу и приземлилась прямо на темечко Тимофееву.

— Упс, — проронила я, прикрывая рот рукой, и медленно осела на бордюр.

Лёша остановился и, обернувшись, замер, пытаясь понять, что произошло. Его взгляд скользнул по асфальту. Озадаченно покачав головой, он поднял туфельку и уставился на меня.

Бьюсь об заклад, если бы Золушка в свое время пользовалась именно этим приёмом, ей бы не пришлось так долго ждать принца.

— Я особо и не надеялся, что ты нормальная, но чтоб так… — произнес Тимофеев, наклоняясь ко мне.

Он хотел присесть рядом на бордюр, но, сообразив, что будет не совсем удобно читать по губам, просто опустился передо мной на корточки. Его светлые глаза смотрели с укором, но в них не ощущалось холода. Выражение лица было совершенно ровным. Не равнодушным, нет, скорее сдержанным и бесстрастным.

Увидев его так близко, я осознала, насколько сильно соскучилась.