– Дьявольщина! – выкрикнул Ланкастер, включая шлемный прожектор, – Они опять врубили свою сучью глушилку!

– Эта какая-то разновидность электромагнитного поля, но, что интересно, для нас она, кажется, пока не опасна, – отозвался из хвоста колонны Чечель, у которого имелся особый медицинский сенсор.

– Хреновые дела, командир, – заметил сержант, идущий вслед за Виктором. – Светом мы себя издалека демаскируем.

– Во-первых, врубите синие фильтры, как это сделал я, – огрызнулся тот, – во-вторых, поменьше болтайте. Аннат, долго нам еще?

Колдун, морщась от синего луча, забившего из шлема Ланкастера, – ему самому, кажется, свет вообще не был нужен: пока работали системы ночного видения, он бодро вышагивал в полнейшей тьме ни разу даже не споткнувшись, – недовольно махнул рукой, указывая вперед:

– Скоро колодец…

По ощущениям Чечеля они прошли уже не шесть, а все шестьдесят километров. Хоть он и был едва не самым низкорослым офицером легиона, от необходимости пригибать шею это его не избавляло. К тому же Моня страшно боялся, что старый грибоед заведет их в какие-нибудь дебри, а сам скроется, поэтому он с самого начала включил маршрутный вычислитель, и теперь при необходимости мог сразу увидеть на забрале своего шлема всю карту пройденного пути. Чертов Аннат – «тоже мне, бля, коллега!» – вообще казался ему очень подозрительным. Моня хорошо знал о чуть не ли мистической способности Ланкастера подчинять себе людей, но все же согласие колдуна сдать своих друзей, одаривших его какой-то особо улетной дурью, выглядело немного неестественным.

На стенах и потолке вокруг него время от времени попадались разнообразные мерзкие на вид наросты, причем некоторые из них испускали слабое свечение. Глядя на всю эту красоту, Моня испытывал сильное желание сорвать несколько образцов, определить среди них не самый опасный галлюциноген и, вернувшись на базу, заварить себе бульончик. От реальности его мутило.

Отряд прошагал еще несколько сотен метров, и Аннат неожиданно остановился.

Секундой позже, не глядя еще на колдуна, замер и Ланкастер – ему вдруг почудилось, что под ногами возникла какая-то слабая, еле ощутимая вибрация. Прислушавшись, он понял: да, внизу что-то есть. Значит, Крылатый не соврал: они почти у цели.

– Здесь начинается святой колодец Сургаан, – с придыханием сообщил он и показал рукой куда-то влево.

– Он выводит в зал… прямо сверху? – тихо спросил Ланкастер.

– Нет, – усмехнулся Аннат. – Колодец выходит в зал сбоку, из-под Скалы Заветов. Не бойся, воин. Духи не сразу увидят тебя. К тому же они не боятся никого и ничего, и я не думаю, чтобы им пришло в голову выставлять стражу.

– Ты пойдешь в середине, – решил Ланкастер. – Погасить свет!

Он осветил прожектором большое неровное отверстие в стене. Синий луч выхватил из мрака какие-то не то рисунки, не то письмена на потолке, уходящие в глубину колодца, который опускался вниз под углом градусов в сорок.

– Чем-то пованивает, – вдруг произнес Моня. – Я бы перешел на патроны…

– Аннату же ничего, – отозвался Ланкастер. – И индикаторы ничего опасного не видят. Будет нужно, загерметизируемся.

Колодец был узок, но не настолько, чтобы в нем не мог поместиться гренадер в снаряжении. Ланкастер нырнул головой вперед и пополз на животе, упираясь руками в шершавые стенки. Эта святая дыра имела, скорее всего, естественную природу, но и над ней немало поработали аборигены. Вероятно, пещерный зал, находившийся ниже, имел для них какое-то ритуальное значение.

Чечель, влезший в трубу последним, с ужасом вспомнил, что на третьем курсе академии у него вдруг диагностировали клаустрофобию, причем выявилась она не на полигонах – кто бы, к черту, стал гонять будущих десантных врачей по канализационным трубам? – а на тестах. Тогда его даже лечили… впрочем, как раз о клаустрофобии лучше было не думать вовсе, ибо шлем не очень предназначен для того, чтобы в нем блевали.

В каком-то смысле Моня даже желал бы, чтобы этот колодец оказался подлиннее… впереди его ждал бой, причем, что хуже всего, бой с абсолютно незнакомым противником. Моня Чечель не зря носил свои кресты в погоне: он давно не боялся ни людей, ни эсис, подсознательно ощущая свою способность справиться с врагом, даже если тот превосходил его физически, как те же трехметровые «воспитатели». Одного такого амбала Чечель когда-то чуть не забил ногами. Собственно, и забил бы, не подоспей Ланкастер и Рауфом: уж больно он был тогда разъярен. Сейчас ему предстояло стрелять отнюдь не в серокожих гигантов, а в миниатюрных, едва ли не жалких, многоруких уродцев, рожденных на планете с сорокапроцентной гравитацией – для них он, со своими семидесятью с лишком килограммами железных мускулов, оптимизированный даже для большей, чем единица, тяжести, выглядел настоящей машиной смерти, монстром из кошмара, способным просто разорвать самого сильного из них.

И все же по спине полз неприятный холодок – он не знал, чего ему от них ждать.

Ланкастер тем временем бодро продвигался вперед. Ему здорово пригодился бы сейчас универсальный сканер, хотя бы для того, чтобы определиться с длиной колодца, но тот не работал, поэтому приходилось полагаться лишь на свои глаза. В какой-то момент он даже проклял инженеров, напихавших в шлем кучу умной машинерии, которую, оказывается, можно свести с ума. Имперский десантный шлем, куда более примитивный по возможностям, в такой ситуации его бы не подвел, ибо сублазерный ПНВ был прост как заклепка и не мог иметь собственного мнения ни по какому вопросу.

Колодец вдруг начал загибаться вправо, став почти горизонтальным, и Ланкастер вдруг увидел впереди слабое желтоватое свечение.

– Внимание, – тихонько произнес он. – Я первый. Стреляем во всех, кого видим, но стараемся не попасть в технику. Не пытайтесь влезть в рукопашную: похоже, они все в скафандрах с усилителями.

Внезапно он почувствовал, что ползти стало намного легче. Местная антигравитация? Очень может быть, им тут слишком тяжело, для них наша «единица» больше «двойки», так что или усилители или антиграв…

Свет становился все ярче, резко проступили рисунки на стенах – впрочем, ритуальная графика бородачей сейчас его не интересовала. Колодец еще раз изогнулся, и впереди появился световой овал. Выход!

… – Динамику мы просчитать не успели, но с такой скоростью они будут у нас над головами очень скоро, – говорил Томор. – Когда эта публика появится на орбите, я смогу стрелять даже без сканеров, но до того – увы…

Слушая его, Кертес делал знаки подчиненным. Боевая тревога проревела в легионе сразу после того, как Томор доложил о появлении противника, и сейчас все подразделения уже занимали свои позиции. Люди действовали четко и спокойно, как на полигоне. Обороняться им еще не приходилось, но Ланкастер недаром стремился выработать у своих офицеров способность к импровизации: командиры дивизионов уже знали, кто кого будет прикрывать. Три роты тяжелых танков высадились с носителей в лесистом предгорье, еще одна зарылась в джунглях на равнине, раскидав повсюду надувные камуфлеты с имитаторами излучения волновых генераторов, отличить которые от реального танка можно было только детектором масс. Двадцать восемь истребителей и почти полсотни тяжелых ударных катеров спрятались в щелях и лощинах ближайшего горного массива, готовые в любую секунду идти на перехват тех, кому удастся избежать поражения зенитными средствами. Правда, никто не имел представления о том, какую тактику изберут атакующие, но Кертес полагал, что не слишком искушенные в воинском искусстве джеры просто повалятся сверху, попробовав для начала обработать базу с орбиты. Впрочем, Томор твердо гарантировал, что пока у него не выйдут боеприпасы, над всем континентом не сможет пройти ни одна сволочь. Оставалась очень опасная возможность того, что джеры смогут открыть огонь по планете с большого расстояния, но те же эсис, как все помнили, так никогда не делали, предпочитая стрелять чуть ли не в упор – по астрономическим понятиям, конечно.