— Неужели все и впрямь так сильно изменилось? — спросил он. Голос его прозвучал хрипло, что удивило его самого.

Сторм захотелось вдруг излить ему душу, рассказать, как ей тяжело сейчас, как одиноко… Но она не находила слов.

— Все! — повторила она.

С минуту Саймон пристально смотрел на нее, затем опустил глаза.

— Да, ты права, — прошептал он и потянулся за рубашкой, но Сторм остановила его.

Их взгляды встретились, и в глазах Саймона она увидела то же желание, которое ощущала в себе. Это желание, древнее, как мир, казалось, наполняло собой все ее существо… Сторм словно слышала в тишине оглушительный стук собственного сердца.

— Одно не изменилось, — прошептала она. — Ты.

Она взяла рубашку из его рук и отбросила ее прочь. Рубашка упала на пол. Мускулы Саймона напряглись, во взгляде его Сторм читала внутреннюю борьбу.

— Постой… — слабо попытался протестовать он, но в голосе его было больше уступки, чем протеста.

Сторм, наклонившись, коснулась губами его груди. Она ласкала губами кожу, чувствуя упругую силу его мускулов. Саймон протянул руку, и Сторм вдруг показалось, что сейчас он ее оттолкнет… но он лишь прикоснулся к ее волосам, лаская их.

Руки Сторм оплелись вокруг талии Саймона.

— Не надо, — прошептал он. — Мы не должны…

Она удивленно подняла на него глаза:

— Почему? Почему мы не можем расстаться так же, как встретились? Это не по правилам? Ты знаешь все правила, фермер. Скажи, как мы должны расстаться?

Саймон закрыл глаза, словно пытаясь защититься от наступавшей на него со всех сторон пустоты.

«Нет, — думал он, — мы не должны расставаться… никогда!»

Он дотронулся до лица Сторм и посмотрел ей в глаза.

— Все не так просто, — произнес он. — И ты это знаешь…

Саймон и сам не мог сказать, что в этот миг происходило в его душе. Он видел лишь, что в глазах Сторм стояла невыразимая тоска.

— Чего же ты хочешь, Сторм?

— Тебя, — опустив глаза, прошептала она.

Саймон чувствовал, что не может больше противиться. Губы их слились. Сторм, жадно целуя Саймона, словно желала перелиться в него, запечатлеть себя в его памяти навсегда…

Саймон обнял ее за плечи, увлекая на кровать.

Страсть их была невозможной, запредельной, потому что в глубине души оба понимали: это в последний раз. Такого уже не будет — никогда, ни с кем…

Сторм еще долго держала Саймона в объятиях, не желая отпускать его.

«Это прощание? — думала она. — Нет, не может быть…»

И вдруг она поняла. Их первая ночь в этой каюте была не чем иным, как началом конца, а теперь все пришло к своему завершению.

Они лежали рядом, крепко прижавшись друг к другу; сердца обоих учащенно бились. В это время корабль быстро скользил по волнам, и солнце в небе поднималось все выше…

Саймон нежно поцеловал Сторм в лоб.

— Маленькая моя!.. — прошептал он и улыбнулся. — Впрочем, ты ведь уже не маленькая, не так ли?

— Нет, — улыбнулась она в ответ.

Саймон отвернулся, глаза его были прищурены, словно от боли.

— Я буду по тебе скучать, — произнес он.

Взгляд Сторм затуманился.

— Однажды, — произнесла она, — ты сказал, что будешь несказанно рад, когда наконец сможешь от меня избавиться.

Она чувствовала, что Саймон повернул голову и смотрит все сторону, но сама была не в силах посмотреть на него.

— Ты ведь не сможешь жить все время на корабле, в море, — сказала она.

— Нет, — прошептал он едва слышно.

Сторм повернула голову. Лицо ее было совсем рядом с лицом Саймона, почти касалось его.

— Знаешь, — прошептала она, — я и сама теперь не уверена, что смогу жить вне суши.

— В самом деле? — удивился Саймон.

Сторм села на кровати.

— Ты просил меня сделать выбор, — сказала она. — Но оказалось, ты сам сделал его за меня.

Она поднялась и, не зная, чем занять руки, стала лихорадочно собирать свою одежду.

Одевшись, она повернулась к Саймону. Тот уже был готов и смотрел на нее внимательным взглядом.

— Я думала, все это и есть то, что мне надо. — Сторм обвела жестом каюту. — За свою жизнь я, в общем-то, любила мало кого и мало что — моего отца, мой корабль, Роджера, Помпи… Но то было из моего детства и юности. Теперь я взрослая женщина, и я знаю, что значит любить мужчину.

Саймон медленно поднялся. Все тело его напряглось, словно пружина. Он снова смотрел в бездонные голубые глаза Сторм, тонул в них, и его единственной мыслью было: «Да. Это то, чего я искал всю жизнь, сам того не зная…»

— Теперь мое представление о мире стало другим, — произнесла Сторм. — Теперь я люблю тебя.

Дрожь пробежала по телу Саймона. Неужели она и впрямь думает, что он так легко уйдет от нее после всего, что произошло с ними? Что бы ни суждено было им еще пережить, Саймой знал одно: расстаться со Сторм выше его сил…

Но он должен был объяснить ей одну вещь, чтобы она смогла понять и простить.

— Сторм… — произнес он, сам не зная, с чего начать.

Сторм заметила, что в глазах Саймона стояла боль.

— Не надо, фермер! — произнесла она. — Не надо! Ты хотел, чтобы я сделала свой выбор. Неужели ты думаешь, что мы и правда сможем вот так расстаться, спокойно вернуться каждый к своей прошлой жизни? Скажи, кто будет готовить тебе? Эти лентяи, которых ты называешь слугами? Без меня через год ты по поседеешь и начнешь разговаривать сам с собой! Я нужна тебе, Саймон Йорк, и ты это отлично знаешь. Я сама тебя не отпущу!

Саймон с нежностью посмотрел на нее:

— Сторм, ты единственная женщина, которую я по-настоящему желал и буду желать всегда!

Он протянул к ней руки, и она бросилась к нему. Обнявшись, они долго стояли молча.

Наконец Сторм, склонив голову к нему на плечо, прошептала:

— Не бойся за Августу, мы обязательно ее найдем. Ты правильно сделал, что обратился за помощью ко мне. А потом… отдадим письмо этому Спотсвуду. Мне не нужна его амнистия, но если ты так хочешь, будь по-твоему.

У Саймона перехватило дыхание. Закрыв глаза, он еще крепче прижал к себе Сторм.

— Родная, — начал он, — я должен тебе сказать…

Но в этот момент Сторм вдруг почувствовала, что корабль как-то странно дернулся.

— В чем дело? — напряглась она, кинув тревожный взгляд в окно.

Снаружи послышался скрип якорной цепи. Сердце Саймона екнуло.

— Послушай, Сторм… — снова начал он.