стало ясно — чудовища вовсе не хотели на сей раз кусать людей, они налетели, чтобы задуть огонь.

Никогда еще Бэнкей не видел, чтобы из человеческого рта исходил ледяной ветер. Изящные дворцовые светильники погасли, сделанный на скорую руку и не пропитанный ничем горючим факел — тоже. Люди остались в темноте.

Монаху давала остроту зрения девятиполосная решетка. Кошка видела в темноте, потому что она кошка.

А остальные перестали понимать, куда подевались свирепые Рокуро-Куби.

Бэнкей увидел, что сражаться может только он один. Чудовища уже знали, что низко летать не стоит — кошка может выцарапать глаза. Значит, они будут нападать только сверху.

— Крути перекладину над головой, — приказал Бэнкей старшему кэраю. — Пусть женщины прижмутся к тебе.

Сам он уже высмотрел, где под самым потолком едва заметно светятся четыре голубоватые точки.

Раздался свист. Заклинания дали Рокуро-Куби неслыханную скорость. Вскрикнула госпожа Акико — неизвестно чья голова, налетев, вцепилась ей в плечо.

Но на даме было несколько плотных платьев, складки ткани забили Рокуро-Кубо зубастую пасть, да и Норико догадалась — отпустила кошку, и та располосовала когтями правую половину лица чудовища. Оно выплюнуло ткань и взмыло под самый потолок, а кошка прыгнула на пол, чтобы не улететь вместе с Рокуро-Куби.

— Долго мы так не продержимся, — сказал Бэнкей. — Хорошенький же Путь придумал мне отец-настоятель! Нужно разбегаться всем в разные стороны — может, хоть кто-то успеет выскочить.

— Никто ничего не успеет, — возразил Кэнске. — И ничего хорошего из этого не выйдет, кроме клыков в затылке…

Рокуро-Куби, тихо посовещавшись вверху, изобрели новую тактику. Они опять завели хоровод, опять ускорили его до предела, так, что в четном мраке возникло светящееся кольцо, и это кольцо спустилось вниз, окружив Бэнкея, Кэнске, Норико, Акико, молодых господ и кошку.

— Они сожмут кольцо и вцепятся в нас одновременно! — разгадав замысел, крикнул Бэнкей. — Прорываемся! Хоть кто-нибудь спасется!

Рокуро-Куби уже неслись вплотную к людям, волосы слепого чудовища задевали человеческие лица.

И тут снаружи раздалось хлопанье огромных крыльев.

Верхняя створка ситоми с треском оторвалась и в зал, как всегда ногами вперед, влетел Остронос.

На поясе, скрытом под жесткими перьями, у него висела круглая корзина.

Не ожидавшие такого гостя Рокуро-Куби разлетелись кто куда.

— Сюда, Бэнкей! — заорал тэнгу. — Вот то, что тебе нужно! Зеркало!

— Направь сам! — сразу поняв, что такое приволок в корзине тэнгу, крикнул Бэнкей. — Я не могу…

— И я не могу!.. — отцепляя привязанную к корзине крышку, отвечал Остронос. — Оно жжется… А пошел ты!..

Это уже относилось к голове красавца-юноши, спикировавшей на Тэнгу из-под самых потолочных балок. Остронос рубанул голову крылом поперек лица и, судя по крику, перебил ей нос.

— Тряпки!.. — завопил Бэнкей. — Здесь же полно тряпок!

И тут Фудзивара Нарихира пережил величайшее в жизни унижение. Тэнгу без всякого почтения сорвал с него тщательно уложенный красивыми складками, а теперь скомканный шлейф, выдернул ткань из-под Юкинари и, замотав себе то ли руку, а то ли крыло, выхватил из корзины небольшой сверкающий диск.

Нарядная ткань задымилась.

Подняв диск над головой, Остронос нацелил его на красавца-юношу. Тот как раз набирал скорость для новой атаки — и, налетев на поток яростного света, исходящий от полированной поверхности, рухнул на пол, заскакал огромным полыхающим мячом, воя и плюясь, пока не шлепнулся в последний раз и застыл, как каменный, выпучив глаза и вывалив синий язык. Нежные огоньки вспыхивали на его лице и гасли, оставляя черный уголь.

— Сюда! — махнул рукой Бэнкей. — Старик!

Зеркало в руке тэнгу полыхнуло, голова старика покатилась по полу, как от сильного удара, и пока он вопил, сгорая от прикосновения волшебного луча, Остронос завертел головой в поисках следующего Рокуро-Куби…

— Нет! Не сюда! — закричал Бэнкей, прикрывая собой кошку.

— Я нечаянно! — с и этими словами Остронос поймал лучом слепую красавицу. Огненным помелом она понеслась по залу — и, влетев в случайно забытые ширмы, подожгла их.

Дольше всех уворачивался погонщик быков, он пытался скрыться среди потолочных балок, но тэнгу взлетел повыше — и страшная голова с громким стуком рухнула на пол. Еще мгновение — она стала угольно-черным шаром.

Все было кончено — четыре Рокуро-Куби лежали на полу бездыханные, обуглившиеся. Оставалось только позвать слуг, чтобы они вымели эту мерзость и окурили оскверненный зал благовониями.

Но вместо слуг дворец окружали совсем уж ненужные сейчас люди дворцовая стража, привлеченная странным шумом и взвизгами, доносящимися из, казалось бы, безлюдного строения. А когда за решетчатыми ситоми заиграли огненные сполохи, стража поняла, что пора вмешаться. И Кэнске первым услышал выкрикиваемые команды.

— Удирать надо, — совсем по-простому обратился он к госпоже Акико, во все глаза смотревшей на Остроноса. Но хитрый тэнгу движением крыла сверху вниз уже свел с лица багрянец, убрал здоровенный клюв. И придворная дама не могла понять, что ей померещилось с перепугу, а что было на самом деле.

— Господин Нарихира! — воскликнула наконец она. — Вставайте скорее и выведите нас отсюда, пока не ворвались люди с водой! Вовсе ни к чему, чтобы нас тут обнаружили!

— Сгореть заживо нам тоже ни к чему, — с этими словами Бэнкей подошел к молодым господам, примерился — и, взяв за шиворот того и другого, резко поднял обоих на ноги. — Пошли. Ведите, господин Фудзивара. Вы этот дворец лучше знаете.

Аристократ яростно глянул на монаха — но выбирать не приходилось.

— За мной, — скомандовал Фудзивара Нарихира, высвободился, подхватил длинные, метущие по полу штанины и побежал в темноту так резво, как и положено бегать в восемнадцать лет.

На Норико он даже не оглянулся.

Юкинари последовал за ним.

— Давай руку! — приказал Кэнске девушке. — И вы, госпожа, тоже. Как бы вам не споткнуться.

— Я сперва госпожу кошку поймаю! — заявила девушка, увернулась от цепкой руки Кэнске и выбежала на середину зала, освещенного пылающими ширмами.

— Да нет нигде твоей госпожи кошки! — воскликнул Кэнске. — Сейчас вот отлуплю!.. Как мать не лупила!..

— Госпожа кошка давно в безопасности, — сказал Бэнкей. — Если бы ей что-то угрожало — думаешь, я бы ушел отсюда?

И Норико, скрепя сердце, позволила Кэнске взять себя за руку и увести.

— Я найду тебя, — пообещал Остронос, взяв замотанным крылом зеркало и уложив его обратно в корзину. — Уноси ноги, старый разбойник! И скажи спасибо, что Белый Тигр не изменил имя и не отправился погулять куда-нибудь на Окинаву! А то бы я его до-о-олго искал!

С тем тэнгу и покинул зал через окно.

Последним из дворца Дзидзюдэн уходил Бэнкей.

* * *

Живущие во дворце Кокидэн дамы не придали значения осторожным шагам