Пожар разбудил всю округу, и на улицу высыпали сонные обитатели окрестных домов. Листву на бульваре озаряли красные, синие и желтые огни проблесковых маячков множества машин, которые стремились к пожарищу. Кое-как одетые жители квартала толпились на крылечках, потрясенно взирая на происходящее.

Алекса с Джекс то и дело обгоняли кучки пациентов в пижамах и больничных халатах. Им навстречу катили полицейские машины. Водителям в этой суматохе приходилось несладко. Алекс не мог взять в толк, куда несутся все эти люди. Пожалуй, они и сами не знали. Паника гнала их подальше от страшного места. От страха и неизвестности многие просто потеряли голову. Некоторые рыдали. Толпа разбредалась.

Алексу приходилось постоянно озираться — вдруг за ними следят? Пока что никого подозрительного заметить не удалось. К тому же было темно, да и народу на улицу высыпало порядочно. Алекс надеялся, что в этом столпотворении им удалось оторваться от преследователей. Но как понять, кто принадлежит нашему миру, а кто на самом деле пришелец?

Он свернул в переулок, придерживаясь общего направления на парковку. В конце концов не вполне ясно, где опаснее: на бульваре, запруженном паникующими больными, или где-нибудь на боковых улочках.

Может, лучше пробираться задворками? Хотя нет. Во-первых, можно запросто заблудиться, а во-вторых, есть все шансы угодить в какой-нибудь тупик с проволочными заборами. А если придется залезть на чужую лужайку, их точно заметят.

Алекс решил все-таки придерживаться обычных улиц.

Чем дальше они уходили от больницы, тем более разбитым и неровным становился тротуар. Немудрено, что у измученной девушки то и дело подкашивались ноги. К счастью, до «чероки» оставалось недалеко.

Алексу тоже приходилось несладко. Медсестре на девятом этаже все же удалось вколоть ему чуть-чуть одурманивающего зелья. В глазах двоилось; никакой уверенности в том, что в таком состоянии он сможет вести машину, у Алекса не было. Да и сердце стучало как бешеное — того и гляди разорвется…

Одно хорошо: с учетом событий последнего часа можно не беспокоиться, что сморит сон, — по крайней мере сейчас. Тем не менее надо срочно подыскать какое-нибудь убежище, где они с Джекс наконец отдохнули бы и восстановили силы.

Если уж Алекс боролся с отупляющим действием лекарств, то Джекс вообще была на грани. Ведь ее-то постоянно пичкали торазином и пилюлями, лишь в самый последний момент уменьшив дозу, чтобы девушка могла испытывать ужас и боль. То, что она вообще двигалась после двадцатичетырехчасового висения в душевой на запястьях, было непостижимо.

— Еще примерно с квартал. Держись, мы почти дошли.

Она кивнула:

— Ничего, я в порядке…

— Ага, то-то я вижу.

Джекс слабо улыбнулась, даже не замечая, что ее правая нога волочится по земле. Алекс почти полностью принял на себя вес девушки.

Ему не давала покоя мысль о том, что тело матери осталось в пламени пожара. Дед сгорел в огне, теперь вот и мать… Мучил вопрос: что было бы, попытайся он в свое время вытащить ее из проклятой больницы? Что, если после выветривания одурманивающих препаратов выяснилось бы, что она вовсе не сумасшедшая, а, наоборот, вполне коммуникабельна и способна рассказать все, что с ней случилось? Или она успела давным-давно утратить разум? Теперь и не узнаешь…

По крайней мере, у нее хватило сообразительности помешать той медсестре, так что под занавес она все же восстала против своих тюремщиков. Вырвала победу. И это кое-что значит.

— Ну вот, — сказал Алекс. — Пришли. Стой, не падай. Сейчас я тебя усажу, и ты сможешь отдохнуть.

Девушка из последних сил держалась, пока Алекс отпирал пассажирскую дверцу.

— Ты сам только не вздумай расслабляться. Малейшая беспечность, и эти люди тебя уничтожат.

Вот почему она отказывалась сдаваться, вот почему заставляла себя не терять бдительность. Самоуспокоенность означала верную смерть.

Алекс помог ей устроиться на пассажирском сиденье. Правая нога девушки совсем отказала; ему пришлось обеими руками заталкивать ее под приборную доску.

— Как только отъедем от больницы подальше, ты сможешь заснуть.

— Ножи… Мои ножи… Скорей, я без них не могу…

Едва Алекс успел сунуть руку под сиденье, как чудовищный взрыв сотряс ночной город. В небо взмыл гигантский оранжево-желтый шар.

Он обернулся — и в тот же миг увидел здоровенного санитара, который мчался на него как бык. В руке мужчины сверкнула сталь.

Не раздумывая Алекс выхватил первый попавшийся нож из свертка. Баланс лезвия и рукояти и само ощущение, что нож как влитой лег ему в руку, чем-то отозвались в глубинах сознания, несмотря на оглушающий приток адреналина.

Для маневра не было ни места, ни времени. Алекс отреагировал чисто рефлекторно: выбросил руку вперед, метя клинком в центр массы противника.

Колющий выпад не остановил могучего санитара, и он на полном ходу врезался в молодого человека, сбивая на капот.

Алекс отскочил от джипа, нырнул под размахнувшуюся руку и перехватил ее, разворачивая мужчину в движении. Оказавшись у здоровяка за спиной, он несколько раз ударил его клинком в поясницу, но лезвие, судя по всему, не задело никаких жизненно важных органов, а только разъярило нападавшего.

Санитар, орудуя свободной рукой и ногами, принялся молотить Алекса, оттесняя от машины. Силен! А ведь Алексу приходилось сражаться еще и с отупляющим действием препарата в крови.

Санитар был на добрую голову выше и весил, наверное, килограммов на тридцать больше. Несмотря на это, двигался он с умопомрачительной скоростью, а на полученные ранения, казалось, и внимания не обратил.

Алекс предпринял новую атаку. Противник отбил нападение. Алекс опять нырнул под выпад руки с ножом, локтем ударил санитара в грудь, одновременно с этим захватывая ногу. Дернув изо всех сил, он наконец опрокинул санитара; тот грохнулся на спину — и тут же вскочил, будто на пружинах.

Его руки мелькали как мельничные крылья, и Алексу приходилось несладко. Он лихорадочно выискивал момент для контратаки, проводя удары ножом при каждом удобном случае. Один раз ему удалось полоснуть по ляжке санитара, и тот пошатнулся.

Алекс тут же нырнул вперед и чуть вниз, чтобы поставить точку в схватке. Отбив руку с ножом, он нанес очередной тычковый удар, но санитар оказался на редкость могуч и опять отшвырнул парня. Силы были явно неравны — словно взрослый сражается с ребенком.

Когда санитар вывернулся из хватки и раскинул руки, как свирепый, поднявшийся на задние лапы медведь, Алекс увидел счастливый шанс и со всей силы вонзил нож мужчине в горло.

Лезвие наткнулось на шейный позвонок.

Время будто замерло — мужчина начал оседать на землю, нож с мокрым чмоканьем вышел из глотки.

Судорожно ловя воздух раскрытым ртом, Алекс пытался собраться с мыслями. Битва выжала из него последние остатки сил, и он сам был готов рухнуть на колени.