– Шенн, – наконец выдавил он. – Хочешь вина?

Юноша налил вино в свободный бокал и протянул его девушке. Она пригубила, глядя на Шенна яркими, блестевшими ярче свечей глазами. Длинные, слегка волнистые волосы девушки переплетали красные ленты, оканчивающиеся крохотными золотыми колокольцами.

– Откуда ты родом, Шенн? – спросила она, накрыв его руку своей. Ее ладонь была узкой, пальцы длинными и красивыми. – Ты не очень похож на арна. И говоришь немного не так.

– Вот как? Что еще ты заметила?

– Многое, но разве это важно? Главное, ты щедр…

– Щедр?

– Да! Я видела, сколько асиров ты отсыпал хозяину. Поверь, и обед и это вино не стоят и третьей части того, что ты заплатил. Наверно, ты воин. Удачливый воин.

– Это почему? – удивился Шенн.

– У тебя шрам на щеке, – сказала Джанна, коснувшись его лица тонким изящным пальцем, и внутри Шенна разошлась горячая волна. Он вздрогнул. – И меч за спиной. И много асиров. Значит, ты удачлив и смел.

– Пожалуй, – согласился он и улыбнулся. Девушкам нравятся смелые и удачливые.

Они выпили еще. Шенн с трудом оторвался от лица Джанны и посмотрел в зал. Люди с луками и колчанами встали из-за стола.

– Кто это? – кивнув в их сторону, спросил Шенн.

– Хартоги, – шепотом произнесла девушка. – Охотники на зверей. Ловят какого-то беглеца.

– Охотники? – переспросил Шенн. Он по-иному взглянул на этих крепких парней. Охотников он уважал. – А почему они ловят беглецов?

– Говорят, ищут какую-то девушку, – шепнула Джанна. – Она нарушила закон и сбежала. Быть может, она кого-то убила? Если ее поймают, то отправят на тот берег. Это ужасно, правда?

– На какой берег?

– В Кхинор, разве ты не знаешь? – изумилась Джанна.

– Знаю, конечно, знаю, – успокоил ее Шенн. Он вспомнил, что в Арнире преступников высылали в безлюдную, полную опасностей местность за рекой, где властвовали морроны. Это был смертный приговор. Хотя Шенн прошел через Кхинор и выжил.

– Что могла натворить девушка? – спросил Шенн, провожая взглядом спину последнего хартога. Дверь за ними закрылась, и в таверне стало как будто светлей.

– Нам какое дело? – повела круглым плечом Джанна. – Посмотри на меня. Я тебе нравлюсь?

Ее бедра, едва прикрытые тонкой материей, дразнили и возбуждали.

– Ты не можешь не нравиться! Ты напоминаешь мне одну девушку, – сказал Шенн. – У тебя такие же красивые длинные волосы…

– Забудь ту девушку! – потребовала Джанна. – Сейчас я с тобой! Хочешь, станцую?

– Хочу! – признался Шенн, глядя на ее стройное и гибкое, как лиана, тело.

– Но я станцую только для тебя! – сказала девушка, приблизив губы к губам Шенна, и он почувствовал исходящий от них жар. – Идем! В какой комнате ты остановился?

– Она там, наверху…

Шенн не заметил, как поднялся наверх, оказавшись в небольшой, но весьма уютной комнате. Пол покрывал цветной ковер, в углу стоял большой сундук для вещей, а в противоположном углу – большая кровать, накрытая красным покрывалом. Вошедшая первой Джанна поставила горящую свечу в металлическую плошку на небольшом столике у закрытого ставнями окна, и помещение наполнилось странными извивающимися тенями. Она закрыла дверь.

– Джанна, я хочу подарить тебе кое-что, – Шенн развязал мешок и нащупал самый крупный камень-асир. Он вытащил ладонь из мешка и протянул ей. Ярко-красная пирамидка засияла на ладони, и Джанна улыбнулась. И опустила протянутую руку.

– Это слишком дорогой подарок, достойный любимой женщины! Оставь ее той, что войдет в твое сердце. Мне ты можешь отдать камень поменьше…

– Я никогда не увижу ее, – прошептал Шенн и протянул камень Джанне. – Нет, я дарю его тебе, и знай, что ты ничем не обязана мне за это. Ты просто достойна его, вот и все.

– Спасибо тебе, Шенн, клянусь, я еще не встречала людей, равных тебе по щедрости! И я не останусь в долгу! Смотри, я танцую для тебя, только для тебя!

Зажав камень в кулаке, она отошла на несколько шагов, быстро сняла сандалии и встала на середину ковра. Глаза Джанны завораживающе блестели, и Шенн почувствовал, как что-то сжало грудь, приятными щупальцами обвивая руки и ноги. Он увидел, как девушка начала танец, кружась и извиваясь, точно повторяя узор на лежащем под ногами ковре. Ее гибкие руки заструились по высокой груди и красивому, чувственному животу, двигавшемуся в такт бедрам, и вдруг сбросили платье. Теперь она танцевала обнаженной, но словно не замечала этого.

Двигаясь с какой-то медленной, пульсирующей страстью, Джанна приближалась к юноше, пока он не ощутил прикосновение ее губ. Руки девушки нежно обвили его торс, и Шенн всем телом почувствовал ее желание. Он сжал ее в объятиях, и мир слился для них в одном…

Ей повезло. Наступившая ночь спасла от преследователей и, больше не слыша звуков погони, Далмира тихонько вылезла из бочки. Она находилась в довольно обширном дворе, заваленном какими-то деревянными деталями, гнутыми досками, разбитыми и полусобранными бочками. Девушка поняла, что двор, дом и повозка принадлежит какому-то ремесленнику, скорее всего, бочару. В доме все спали, и Далмира тихо прокралась к низенькому сарайчику, решив до утра переждать тут. Найдя укромный уголок, она заснула, а проснулась от громкого стука. Прижавшись лицом к щели, девушка увидела человека, ставившего на повозку большие бочки. Заполнив ими повозку, он ушел в дом.

Далмира подошла к дверям. На дворе было светло, но солнце не торопилось показываться из-за растянувшихся на все небо серых туч. Она может спокойно выйти в город, но что дальше? Волосы выдадут ее. И стража у ворот города наверняка предупреждена хитрым и дальновидным Тормуном. Пока она свободна, но на самом деле в ловушке, в красивом каменном мешке под названием Ринересс…

Вблизи раздались шаги. Далмира отпрянула, вжавшись в угол среди чурок и мешков с опилками. Дверь сарая распахнулась, и кто-то вошел.

– Где же она? А, вот. – Человек снял с гвоздя висевшую упряжь и вышел, не закрыв дверь. Спустя немного времени Далмира услышала знакомый голос:

– Ну, что, все готово?

– Готово, хозяин, – лениво, с расстановкой произнес подмастерье.

– Тогда иди сюда, поможешь кое-что поднести. Пора ехать в Аримдор.

Человек направился к дому, и Далмира посмотрела на оставленные без присмотра бочки. В Аримдор… Это другой город! Медлить нельзя, и девушка, выскользнув из сарая, подбежала к повозке. Остановившись за ней так, чтобы ее не увидели из дома, Далмира заглянула в бочки. Бочки были закрыты крышками и пахли свежеструганным деревом. Вцепившись в одну, девушка попыталась ее открыть, но крышка была пригнана столь плотно, что, обломав ногти, Далмира так ничего и не добилась.