Но она не забыла эти леса.

Она оглянулась. Фицроджер выглядел спокойным, но все время был настороже. Он ни на минуту не выпускал окружавший их лес из поля зрения. Имоджин поехала вперед.

Она выбирала путь между привычной дорогой и оленьими тропами, то уводившими их в сторону, то пролегавшими по слишком густым зарослям или крутому косогору. Однажды они чуть не угодили в болото, и им пришлось возвращаться обратно по своим следам. Имоджин совсем не помнила это болото.

Она снова оглянулась на Фицроджера, но тот ничего не сказал. Она опять взволновалась из-за того, что это странное равнодушие могло быть вызвано слабостью или потерей крови, или действием неведомого яда. Но если она спросит, то наверняка получит отрицательный ответ.

До Кэррисфорда было уже рукой подать. Она видела над деревьями острия его башен. Нетерпение подгоняло Имоджин, и она решила ехать к замку напрямик.

Эта расщелина в утесе появилась совсем недавно и оказалась очень глубокой. Лошадь не заметила ее и, споткнувшись, сломала ногу, а Имоджин кубарем слетела с седла. Земля внезапно встала на дыбы и ударила ее со страшной силой.

Она подняла голову и увидела, что Фицроджер соскочил с коня и перерезал горло несчастному животному. Но лошадь издала предсмертный хрип, и гулкое эхо еще гуляло по лесу, сливаясь с тревожными криками испуганных птиц.

— О Господи, прости! — прошептала она.

— Тут уж ничего не исправишь. — Он подал ей руку. — Вставай, мы уже совсем близко.

Она не успела сесть на его коня, как их окружили. Тридцать вооруженных всадников.

И Уорбрик.

— Зеленоглазый легаш нашего Красавчика! — процедил Уорбрик и с отвращением сплюнул. — А с ним Сокровище Кэррисфорда.

— Что вы делаете на моей земле, лорд Уорбрик? — холодно осведомилась Имоджин, изо всех сил стараясь сбросить с себя цепкие лапы охватившего ее ужаса.

— Пытаюсь заполучить компенсацию. Для себя и для других. Вы такой лакомый кусочек, леди Имоджин! Вас это не радует? Да вы не стесняйтесь, милорд. Покажитесь.

Имоджин не могла понять, к чему он клонит, пока разбойники не выпихнули на дорогу упиравшегося графа Ланкастера. Он был в полном вооружении и латах, в роскошной шелковой накидке — ни дать ни взять могучий витязь, если не считать растерянного и даже затравленного взгляда.

А он-то что здесь делает?

Она в замешательстве переглянулась с Фицроджером. Он был невозмутим.

Она подумала, что все это весьма странно: Уорбрик был без лат, в одном грязном кожаном камзоле, расползавшемся на необъятном брюхе. Он мало походил на человека, отправившегося в военный поход.

Она обернулась к Ланкастеру.

— Милорд, а вы что здесь делаете?

Ланкастер отвел взгляд в сторону и ничего не ответил.

— А он тебя поджидает! — со зловещей ухмылкой сообщил Уорбрик. — После того как он ловко потравил твою охрану, вы стали очень легкой добычей.

— Но вы забыли про Фицроджера! — с презрением процедила она. — Десять против одного — и все же он жив и готов сражаться!

— А ты забыла, что его люди сидят в замке и не очень-то спешат вам на помощь!

— Мерзавец! — Имоджин обожгла Ланкастера убийственным взглядом. — Вот кто за все в ответе! Вы пытались убить Фицроджера! И, по-вашему, после этого я могла бы стать вашей женой?

Уорбрик расхохотался и засунул большие пальцы за свой толстый кожаный ремень.

— Ты, леди Имоджин, сделаешь все, что тебе прикажут! Вот послушай, что мы решили. Ты выходишь за графа, а я приберу к рукам твои денежки. С твоим богатством мы в два счета оставим Красавчика без королевства! — Его свиные глазки жадно шарили по ее фигуре, не пропустив ни единой прорехи в изодранном платье. — Но прежде чем я удалюсь с сокровищами Кэррисфорда, я позабавлюсь и с этим Сокровищем!

Имоджин отступила, едва не налетев на гранитную статую, в которую превратился Фицроджер. Но что мог сделать даже он против столь многочисленного отряда?

— Черта с два ты ее получишь! — возмутился граф. — Мы договорились с тобой, что она моя! Хватит того, что ею уже попользовался этот выскочка!

Имоджин прикинула про себя: не удастся ли ей сыграть на разногласиях между этими странными союзниками?

— Милорд Ланкастер, — звонко проговорила она, — вам следует знать, что Уорбрик собирался жениться на мне, когда захватил Кэррисфорд!

— Что?! — Ланкастер в ярости повернулся к верзиле.

— Жениться на тебе? — Уорбрик расхохотался так, что затрясся его жирный живот. — Ты столько времени провела с Бастардом — и все еще осталась наивной дурой? На кой черт мне на тебе жениться, когда Красавчик приставил мне нож к горлу? Но я не отрицаю, что хотел с тобой развлечься. Нет ничего забавнее писка перепуганной девственницы, когда ты ее щекочешь! А такой лакомый, нежный цветочек, как ты, верещал бы особенно громко… — Он прервал свои разглагольствования на полуслове, и его глазки сузились от ярости: — Но ты проскользнула у меня между пальцев, похотливая сучка! И ты за это заплатишь. Ты сбежала вместе с тайной своих сокровищ прямиком в Клив! Но больше этот номер у тебя не пройдет! — Он сделал два широких шага к Имоджин. — Красавчик сегодня обложил мой замок, и я едва унес оттуда ноги! Теперь мне потребуется все золото, до которого я смогу добраться!

Имоджин отшатнулась, налетев на Фицроджера. Его руки легли ей на плечи, вселяя уверенность.

— Ты получишь золото, — пообещала она. — Все мое золото. Если нас отпустишь.

— Нас? — переспросил Уорбрик с издевательским недоумением.

— Меня и моего супруга.

— Ты предпочла Бастарда Ланкастеру? — Он наградил графа сильным тычком в бок. — Это в твой огород камешек, милорд граф!

— Она не соображает, что говорит! — зарычал Ланкастер.

— Но ведь так оно и есть!

— Я поучу ее уму-разуму! Она давно нуждается в хорошей порке!

Наконец в их спор вмешался Фицроджер:

— Если вам угодно предъявить свои права на леди Имоджин, почему бы не добиться этого в поединке?

— Нет! — в один голос вскричали Имоджин и Ланкастер.

— Бастард, ну ты и шутник! — расхохотался Уорбрик. — Второго такого не сыщешь! Я согласен, но кто бы ни победил, я урву свой кусок от твоего Сокровища!

Имоджин в ужасе зажмурилась. Она понимала, что Уорбрик имеет в виду вовсе не золото.

Сумеет ли она пережить подобный позор? Она могла предположить, что если не погибнет в ходе самого акта, то, значит, выживет и, наверное, не сойдет с ума. Но она сомневалась, что ей удастся выжить. Впрочем, она знала и то, что Фицроджер наверняка не позволит такому случиться. Она чувствовала, какого напряжения стоила ему напускная невозмутимость.