него есть шанс вновь стать первопроходцем. Он прошёл первую легендарку среди первых. Он первым выбил ездового маунта. Первым получил специальный класс. Первым получил доступ к механике полёта. Вилл провёл пальцем по кровавой обложке. К горлу внезапно подступила тошнота. Он получил эту книгу не за то, что победил трёх мини-боссов. Согласно системному чату, он получил её за убийство пяти игроков. Пяти игроков, которые сдались, которых он не предал справедливому суду, а убил. Эта мысль разъедала. Хотелось поднять руку и вышвырнуть книгу в раскинувшуюся внизу пустоту.

— Не помешаю? — раздался пропитанный басом мужской голос.

Вилл поднял голову.

— Падай.

Магофоб кивнул и сел рядом. Ноги он свешивать не стал, а подогнул под себя, словно собирался медитировать. Смотрелся страж интересно. Такая поза характерна монаху, но никак не крепкому мужчине ростом под два метра, с колючей щетиной и толстыми серыми доспехами.

— Присмотрел себе что-нибудь? — спросил Вилл.

— Нет. Особо интересных вещей на мой класс не выпало, так что оставлю остальным. Чего скилл не учишь?

Какое-то время они молчали. Чувствуя, как паршивое чувство всё сильнее разъедает изнутри, Вилл поделился своими эмоциями:

— Смотрю на неё, и чувство такое дрянное…словно в навозе извалялся. Даже нет. Хуже. Кстати, я не поблагодарил тебя. Спасибо, что вступился. Если честно, это было неожиданно.

— Не благодари. Просто ты всё сделал правильно.

Вилл удивлённо посмотрел на Магофоба. Взгляд его карих глаз был абсолютно серьёзен. На груди стало немного теплее.

— Правда? Или это всего лишь слова, чтобы меня успокоить?

Страж почесал щетину и задумчиво устремил взгляд в сторону одного из разрывов.

— Просто я сам прошёл через такое. Вскоре после твоего слушания я устроился в стражу. Сам видишь, в этой игре всё не так, как в жизни. Там многих сдерживают последствия. Они не воруют, не насилуют и не убивают лишь потому, что за это последует наказание. Разумеется, есть каста неприкасаемых, но это уже дело десятое. Обычный смертный знает, что нарушишь — получишь штраф или сядешь. Здесь же у подонков развязаны руки. Поэтому Совет и создал стражу — щит для обычных игроков. По крайней мере, я так её видел. Помощь. Защита. Сохранение порядка. Вот, с какими мыслями я вступил в её ряды.

Сзади раздался радостный возглас Брэйва. Судя по всему, рыцарь урвал хороший лут.

— Всё было прекрасно. Я понял, что нашёл своё место в этом мире. Вскоре мне доверили работу с новобранцами. Многие ежедневно благодарили меня за помощь. Меня не расстраивали даже такие тёмные моменты, как коррупция и вступление только ради поблажек. А дальше…Через несколько дней после заварушки возле Собора я возвращался с дежурства. Знаешь наверное, что есть стандартные практики наблюдения за выгодными спотами и присмотром за теми, кто на них качается. Так получилось, что возвращаться пришлось одному. На меня напали. Из невидимости. Разбойник. Нападавший сделал всё правильно, но не учёл одной детали. Мой уровень был девяносто первый, его же восемьдесят второй. Не знаю, то ли он не заметил уровень в сумраке, то ли его пьянила уверенность. Он не только не убил меня, но и глупо попался. Я схватил парня и привязал к дереву. Слышал что-то о разбойнике с прозвищем «Мясничок»?

Вилл напряг память.

— Что-то знакомое…точно! Вспомнил. Это же…серийный убийца, который зарезал больше пятидесяти человек. Я слышал о нём от Кромора. Мне ещё показалось странным его прозвище. Почему не Мясник?

— У него внешность мелкого пацана, да и на самом деле ему недавно исполнилось восемнадцать. Поэтому Мясничок и прилепился.

Вилл бросил быстрый взгляд на Намтика. Магофоб тем временем продолжил:

— Я смотрел на его детские черты лица, добрые голубые глаза и не верил, что он действительно убил полсотни игроков. Мясничок даже не отпирался. Он улыбался. Представляешь? Этот скот смотрел мне в глаза и с улыбкой рассказывал, как день за днём убивал одиночек. ПК-шник, которых полно в других играх. Не знаю, действовал ли он по наводке Невозвращенцев, или же у него просто съехала кукуха. В подобных случаях представитель игровой стражи обязан сопроводить преступника до безопасной зоны и передать в руки Совета. Но…я познал тёмную сторону своей службы. Я прекрасно знал, что до суда его бросят в темницу, да и после суда тоже. Я прекрасно знал, что тюремщиков можно подкупить. Или запугать, особенно если они задеанонили себя, к чему Совет если не принуждал, то настоятельно подталкивал.

«Ага, вот значит как», — подумал Вилл. Значит, Совет пытался продвинуть деанон, вот только в этом стремлении так и чувствовалась подленькая рука Невозвращенцев.

— Мясничок и сам понимал это, — продолжил Магофоб. — Когда я объявил, что задерживаю его, он и глазом не моргнул. Сказал «ладно, я же всё равно сбегу». И здесь…здесь у меня что-то щёлкнуло. Я понимал, что так и будет. Он либо сбежит сам, либо его вытащат Невозвращенцы. Он сбежит, не понеся никакого наказания, и всё продолжится. Каждый день кто-то будет терять дорогого человека. Я понял, что не могу этого допустить.

Вилл скосил взгляд на Магофоба. На стража было больно смотреть, настолько мрачен был он и его голос.

— Словно чужими руками я достал топор. Мясничок сперва улыбался, думал, что я блефую. Ему даже не пришло в голову, что простой игрок, особенно представитель игровой стражи, решится его убить. Но я не шутил. Топор раз на разом падал на его юное тело. Он истошно кричал, звал на помощь, но мы были слишком далеко от безопасной зоны. Его никто не услышал. Ему никто не помог. Я опомнился лишь после строки «Мёртв» над его головой. Словно в тумане я побрёл обратно. Убийство скрывать не стал. Я рассказал всё как есть, пусть и с тяжёлым грузом на душе, но с уверенностью, что поступил правильно. Так считал только я. Пусть и без лишнего шума, но меня выбросили из стражи. Сказали, что лишь из уважения к добросовестной службе меня не кинули во все чёрные списки. Гложет ли меня совесть за то, что я убил человека? Да. Жалею ли я о своём решении? Нет. Мерзавцы всегда побеждают порядочных людей, поскольку и те и те обращаются друг с другом как с себе подобными. Вот почему Невозвращенцы и прочие отбросы на два шага впереди. Они обращаются с нами, словно с животными, в то время как мы пытаемся решить вопросы мирно. Нет. Не получится. И наша надежда на спасение лишь в сильных людях, способных в трудный момент принять трудное решение. Решив убить ту четвёрку, ты поступил верно. Ты спас