– Тебе не удастся прогнать меня, – прошептал Вир, расстегивая верхнюю пуговицу на лифе платья. Еще через пару секунд он с быстротой пианиста, играющего арпеджио, расстегнул все остальные.

Руки Лидии расслабленно обвисли.

– Ты все неправильно понял, – прошептала она.

– Зато сделаю все, как надо.

Столь же эффектно, как с пуговицами, Вир справился с крючками и лентами. Платье черной грудой упало на пол. Он отшвырнул его в сторону и тут же принялся за нижнюю рубашку.

– Я еще не говорила, что хочу тебя, – подразнила Лидия его.

– Просто ты пока недостаточно меня хочешь. – Вир смолк, однако пальцы его продолжали ворошить атлас рубашки и шелк лент. Его лицо расслабилось. – Прелесть, – прошептал он.

– Это подарок леди Дейн.

Вир наклонил голову и провел языком по скользкому вырезу тонкой, как паутина, сорочки.

У Лидии перехватило дыхание. Она запустила негнущиеся пальцы в каштановые волосы, чтобы остановить его.

– Что ты делаешь?

Лидия сразу услышала, как робко и неуверенно прозвучал ее голос, и рассердилась на себя. Однако сделать уже ничего не могла. Ее муж был настоящим развратником. Он делал с ней то, чего она со своей неопытностью даже не могла представить.

Между тем Вир повернул голову и принялся нежно покусывать кожу ее предплечья.

Лидия не сопротивлялась.

– Ты надела новое нижнее белье, весьма симпатичное, и специально для меня, – сказал Вир. – Очень мило.

Белье на самом деле было очень хорошее и, несомненно, очень дорогое. Но отказаться от подарка леди Дейн было невозможно, это противоречило бы всем правилам приличия. Хотя с приличиями тоже еще надо разобраться. Леди Дейн явно переборщила и подарила такие эротичные вещицы и в таком количестве, что хватило бы на дюжину шлюх.

– Это значит, что ты больше не сердишься? – спросила Лидия несколько настороженно.

Вир поднял на нее глаза. Лидия разглядела в полумраке две зеленые щелочки с мечущимися в них озорными искрами.

– А я сердился? Совершенно забыл, – произнес он и улыбнулся своей опасной туманящей ум и размягчающей сердце улыбкой.

Этот ленивый изгиб его чувственных губ действительно был опасным оружием, и Вир, скорее всего, знал это. Неудивительно, что он ни во что не ставил женщин. От одной этой улыбки они падали к его ногам, как кегли от удачного шара.

Лидия тоже «пала», фигурально конечно. Физически она прильнула к нему и закрыла губами эту возбуждающую улыбку.

Вир физически никак не отреагировал. Губы его не ответили на поцелуй, руки замерли на ее талии, куда он их только что перенес, поза не изменилась.

Лидия провела языком вдоль линии его рта так же, как недавно делал он.

Руки Вира сильнее сжали ее талию.

Она стала нежно покусывать его нижнюю губу, как недавно он ее предплечье.

Вир прикусил ее верхнюю губу, рот его приоткрылся.

Поцелуй был глубоким и долгим. Лидия как бы погружалась в него, теряя ориентацию в пространстве, и в конце концов полетела в темную зовущую пропасть.

Пока Лидия летела, Вир занялся ее сорочкой, причем так аккуратно и нежно, что она почти не чувствовала этого. Его большие ладони просто скользнули по ней, как струи воды, а пуговицы и крючки при этом как бы сами собой расстегнулись.

Сорочка водопадом низверглась к ее ногам. Вир встал на колени и аккуратно отложил сорочку в сторону, затем положил руки Лидии себе на плечи, снял с нее туфли и осторожно отставил их.

Проделав это, он протянул руки к ней, она взяла их и опустилась на ковер, оказавшись на коленях напротив него.

– О, на тебе самый красивый корсет из всех, что я видел, – прошептал он. – Он слишком красив, чтобы срывать его в сумасшедшей спешке. Повернись, пожалуйста, Лидия.

Это действительно была прекрасная вещица, украшенная с обеих сторон розовой бахромой и узором в виде миниатюрных листьев. Вскоре Лидия почувствовала, как корсет на спине раздвинулся в том месте, где были крючки прикрывающего ее груди лифа. Тут же его руки проскользнули под ткань и обняли ее, а губы принялись целовать шею и плечи.

Лидия почувствовала, как слабеет от нарастающего желания. Она опустила сделавшиеся вдруг непослушными руки и прикрыла глаза, целиком отдаваясь чувствам.

Вир снял корсет полностью. Она услышала, как участилось его дыхание.

– О Лидия, это… это невозможно, такие вещи просто нельзя делать, – хрипловатым шепотом произнес он, указывая на заднюю часть корсета.

Тонкая, как крыло бабочки, ткань, окрашенная в нежнейший розовый цвет, колыхнулась в его руке.

– Повернись ко мне, – сказал Вир.

Лидия повернулась, подавляя желание чем-то прикрыть свою наготу. Он уже видел ее обнаженной, разве не так?

– Надеюсь, твои слова не означают, что продолжения не будет? – спросила она, загоняя вглубь готовую сорваться с губ нервную усмешку.

– Не означают. Я прощаю тебе, – сказал Вир. Голос его сделался густым, зеленые глаза с вожделением смотрели на ее бедра.

– Что ты прощаешь?

– Все.

Вир обнял ее, притянул ближе и опустил на ковер. Он подтвердил прощение дикими в своей страсти, глубокими поцелуями, то уносившими ее неведомо куда, то возвращавшими обратно. Обвившие ее руки то необычайно нежно ласкали, то сжимали почти до боли.

Лидия потеряла всякий контроль над собой. Медленно раздевая ее, Вир пробудил в ней нечто более глубокое и темное, чем все, что она испытывала прежде. Раньше Лидия назвала бы это вожделением или безумной страстью, но теперь знала: эти слова слишком обычны, чтобы передать ее нынешние ощущения.

Лидия понимала одно: Вир большой, сильный, красивый и дьявольски точно знает, как сделать приятное ей. И единственное, чего ей хотелось, это чтобы он всей своей душой и каждой клеточкой своего тела принадлежал только ей. Стремление к завоеваниям и овладению чем-то было в крови Баллистеров, а это была густая, неуправляемая и жадная кровь.

Наверное, эта кровь вдруг воспротивилась ее пассивному поведению. Лидия оттолкнула его руки, начинающие снимать ее панталоны, толкнула Вира, а когда он упал на спину, сорвала с него рубашку. Вир было засмеялся, но смех превратился в приглушенный стон, когда Лидия без всякой паузы начала расстегивать пуговицы его брюк. Конечно, она была не так опытна, как он, но справилась с задачей очень быстро. Через несколько секунд Лидия стянула с него брюки и, сев на корточки, стала жадно разглядывать его.

Перед ней был великолепный мужчина. Крупный, состоящий, казалось, из одних мышц. Широкая грудь, узкая талия, поджарые мускулистые икры. Она расправила пальцем покрывающие грудь шелковистые темные волосы и стала опускать его вниз, проделывая тропинку к животу, перед которым островок волос сужался в острую стрелку, более светлую.