Он был сыном австрийского полицейского чиновника. Принимал участие в покушении на президента Войцеховского. По решению О. Думина был подставлен польской полиции под вербовку с целью вскрыть методы её работы, выявить имеющихся её агентов в УВО, установить оперативных сотрудников, разрабатывающих организацию. В последующем М. Хук должен был исполнить смертный приговор в отношении бывшего посла Пашинского, вынесенный ему в 1925 году. Но отказался от этого теракта, стал избегать контактов со своими соратниками, критически относится к её противостоянию польским властям, а вскоре стал сотрудничать с полицией против УВО. В какой-то степени благодаря ему были проведены массовые аресты членов УВО осенью 1925 года. 20 ноября 1927 года, ночью, он был убит в своей комнате общежития.

Закономерный вопрос. Почему «двуйка» допустила убийство Я. Собинского, авторитетного представителя украинско населения на ЗУЗ? Можно выдвинуть несколько объяснений этому решению:

1. Я. Собинский не представлял особой угрозы правящему режиму. Его терпимость и желание поиска компромисса с властями, готовность работать с ним, и конкретные позитивные результаты этого сотрудничества находили своё одобрение в украинских слоях насления. В то же время «чрезмерная» активность в отстаивании его интересов достигла определённого предела, после которого, уступки явно превосходили допустимость возможных уступок;

2. Ликвидация Я. Собинского послужила бы предупреждением его последователям в деле защиты интересов украиноязычного населения ЗУЗ;

3. Убийство Я. Собинского резко повышала репутационный потенциал Р. Шухевича в УВО и позволяла последнему претендовать на «карьерный» рост в её структуре;

4. Гарантировало агенту польской контрразведки Р. Шухевичу, снять любые подозрения в возможном сотрудничестве с «Двуйкой».

Мероприятия к конгрессу украинских националистов

Возвращаясь к итогам проведённой в начале ноября конференции.

С января 1928 года её решения начали реализовываться вновь выбранным Проводом украинских националистов. Платформой к начинанию явился журнал «Возрождение нации», выход которого явился своеобразным колокольным набатом для национализированной молодёжи. Восприятие УВО в этой среде в целом было положительным, но нарастал конфликт по поводу ведения политическому противоборства с польской оккупацией. Некоторые увисты считали, что дальнейшее проведение террористических и разведывательных акций ограничивает политический потенциал организации. Это сужает социальную базу приверженцев и сочувствующих. Игнорирование политических форм работы с населением позволяет перехватывать оппонирующим партиям флаг национально сопротивления. В силу этого необходимо разворачивать широкие революционно-политические мероприятия и создавать националистическую идеологию и революционно-освободительную концепцию.

По мере трансформации взглядов руководства ПУН на процессы национализации и политизации молодёжного движения, постепенного отказа от форм террористической борьбы, наблюдалась тенденция дистанцирования руководства УВО от участия в повседневной её деятельности. Причиной этому, по нашему мнению, стало осознания того факта, что надежды на террор, грабежи, разбои, последующее вооружённое восстание и свержение польского режима не оправдались. Очевидным явилось и то, что общая социальная ситуация в Галиции, стабилизация внутриполитической и экономической жизни населения, не способствовала ведению постоянной боевой деятельности. К этому следует добавить неопределённость международного положения, вызывавшего стимулировать новые решения и изменения тактики освободительной борьбы.

Все эти вопросы были рассмотрены на очередной Второй конференции украинских националистов 8–9 апреля 1928 года в Праге. Прибывшие на мероприятие референты ПУН и руководители краевых команд УВО предоставили свои отчёты о проделанной работе в том числе и о подготовке к конгрессу. Однако главной темой совещания была проблема отношения к украинскому националистическому движение в целом, и в частности – будущей организации украинских националистов к украинским политическим партиям, прежде всего, легально существующих в Галиции.

После двухдневных обсуждений было принято окончательное решение о превращении украинского националистического движения в политическую партию. ПУН и все партии, организации, входившие в него, отмежевались от легальных политических партий и запретили своим членам состоять в них. Все члены партий и УВО, должны были решить оставаться ли в этих партиях или же выйти из них. Это же касалось и самостоятельных националистических организаций, которые пока ещё сохраняли свою автономность.

На конференции было принято решение о праве ПУН представлять все украинские националистические структуры в международных политических, экономических и культурных структурах. В итоговом коммюнике, опубликованном в журнале «Возрождение нации» за апрель 1928 года указывалось:

«…1. Провод украинских националистов в своей деятельности отмежёвывается от всех украинских политических партий и групп и не вступает с ними ни в какое взаимодействие. Все организации украинских националистов на ЗУЗ и за рубежом должны стать также на этот путь;

2. Организации украинских националистов до созыва конгресса должны провести соответствующую подготовительную работу по отдельному плану;

3. ПУН выступает как координирующий центр и представляет интересы местных националистических структур в вопросах взаимного сотрудничества и разрешения спорных ситуаций;

4. Конгресс украинских националистов созвать 1 сентября 1928 года.»[293]

Решения конференции в целом встретили позитивное отношение среди националистических кругов эмиграции и Гали́ции. Однако, как и предусматривалось её итогами, некоторые оппортунистические члены УВО отказались им подчиниться и перешли во главе с В. Палиевым в УНДО. Вследствие чего произошли новые назначения в краевой команде. Задача очиститься от колеблющих члеов, накануне создания ОУН, в какой-то мере была выполнена. За основу будущей организации был принят тезис Д. Донцова о необходимости создания совершенно новой, чётко идеологической и революционной, нравственно-элитарной организации.[294]

Некоторая часть членов УВО, оставшихся на свободе, рассматривали решение конференции как акт предательства, отхода от продолжения революционной борьбы и страх принесения себя в качестве жерты за дело национального освобождения. Переход В. Палиева в УНДО и начало политической карьеры легализовавшихся увистов было воспринято как указание центра – Е. Коновальца, который к тому времени значительно утерял свой авторитет среди краевой команды своей бездеятельностью, перестраховочностью, отказом от активных форм борьбы, снобизмом, стяжательством материальных благ за счёт бюджета УВО (Е. Коновальца как и Р. Яри обосновано подозревали в присвоении присылаемых из США и Канады валюты. Однако они под любым предлогом отказывались предоставить бухгалтерскую отчётность по расходованию средств организации).

Актуальной эта тема стала в 1928 году, когда после очередного провала и ареста около 60 человек в том числе и команданта УВО – Ю. Головинского, у организации не оказалось денег на оплату услуг адвокатам. Заключённые увисты обвинили Е. Коновальца, что он жертвуя ими ради немецких интересов, и получая за предоставление разведывательной информаици деньги, не в состоянии изыскать средства для облегчения их последующей участи заключённых. Как впоследствии заявлял полковник:

«… В 1928 году нам внезапно без предупреждения отказали в поддержке, в момент, когда почти 100 украинцев по обвинению в шпионаже в пользу Германии, сидели в польских тюрьмах, и организация за ее связи с Германией подверглась самым тяжелым обвинениям со стороны украинской общественности. Если я теперь вновь