— Не жалеешь? — спросил Марат, взял Ирину под руку и повел к машине, за рулем которой сидел Гаврила.

— Ни капли! — воскликнула Ирина и попросила: — Давай пройдемся. Такая чудесная погода!

Марат ежился от холода, но, улыбнувшись, кивнул в знак согласия. Ирина показала Гавриле, что они пойдут пешком, тот дал понять, что ему все ясно. Завел машину и, проехав метров пятьсот вперед, остановился.

— Глупо сожалеть о том, что никогда мне не принадлежало, — сказала Ирина.

— Тогда почему ты не отдала им и деньги, которые тебе оставил отец? — усмехнулся Марат. — Только акции.

Ирина толкнула его в плечо и звонко рассмеялась.

— Об этом же спросил Дмитрий, — сказала она.

— Как он?

— Лучше не бывает. Кокетничает с медсестрами, погряз в любовных интригах с молодыми докторами. В общем, выздоравливает. Еще несколько дней, и его выпишут.

— Неужели тебе не холодно?

— Нет! Мне жарко.

Марат взял ее лицо в ладони и с нежностью посмотрел в ее лучистые глаза.

— Счастлива?

— Очень, — прошептала Ирина. — Но я еще ничего не забыла. Я разрываюсь между болью и радостью. Когда я думаю о Таисии, у меня появляется ощущение, будто все мое тело болит и крошится на куски. Открываю глаза — все на месте, ничего не изменилось, лишь в душе — пустота и разочарование. Потом все проходит, я вновь начинаю дышать, чувствовать, как стучит сердце в моей груди, и понимаю, что хочу жить дальше.

Она сделала несколько шагов вперед, вдруг остановилась и, обернувшись, посмотрела на здание «IrVi Group».

— Все-таки ты жалеешь, — сказал Марат, увидев грусть в ее глазах.

— Из-за этой груды стекла и бетона вся моя жизнь полностью изменилась. Если бы отец заранее знал, что произойдет после его смерти, он никогда не вписал бы меня в завещание. И я…

— До сих пор работала бы в банке, — продолжил за нее Марат. — Каждый вечер возвращалась бы в пустую квартиру, плакала бы из-за своей безответной любви к Дмитрию… Правильно?

— Да, — вздохнула Ирина. — Все осталось бы на своих местах.

— И мы никогда не встретились бы. — Марат взял ее за руку и поцеловал в теплую ладошку. — Пора перестать думать о прошлом. Партия разыграна, нужно идти дальше.

* * *

Михаил Андреевич обнял друга за плечи и повел в дом. Гия, как всегда, ворчал из-за слишком высоких ступеней.

— Старею, Миша, — сказал он. — Одышка появилась. Сердце чаще дрожит… Пора на пенсию.

— Тебя не отпустят, — улыбнулся Михаил Андреевич. — Да ты и сам не способен сидеть без дела.

— А что? Займусь розами, как ты. Научусь составлять букеты, открою цветочный магазин! Но еще лучше — уеду туда, где круглый год лето. — Гия недовольно посмотрел на густо сыпавшийся с неба снег и передернул плечами. — Каждый год для меня зима — большая неожиданность.

— Виски?

— Еда! — поправил друга Гия. — Хочу пообедать в кругу семьи.

Михаил Андреевич, улыбаясь, посмотрел на часы.

— Еще полчаса, — сказал он. — А в ожидании можно и стаканчик опрокинуть.

Гия подошел к окну и с легкой грустью в глазах посмотрел на Марата и Ирину, гулявших в побелевшем от снега саду. Ирина что-то сказала Марату, он легонько толкнул ее. Ирина поскользнулась и, падая, увлекла Марата за собой. Громко смеясь, они рухнули на землю, подняв в воздух серебристое облако снега. Гия тихо вздохнул, глядя на эту беззаботную картину любовного счастья. Михаил Андреевич подошел к другу и протянул ему стакан.

— Внуков хочу, — сказал он, отпив глоток из своего бокала. — Переквалифицируемся в дедушек и будем катать детишек на санках. Может, тогда наконец ты полюбишь зиму?

— Полюблю, — сказал Гия и зажмурился от внезапно набежавших на глазах слез. — Черт с ним, с летом!