— Спасибо, что взяли на себя роль почтальона, милорд. Но вы ведь не только за этим пришли?

— Нет, я… Помните, однажды я сказал вам, что мне тяжело находить общий язык с юными девушками — недостает такта и сложно подобрать правильные слова…

— В искусстве прозрачных намеков вы тоже не преуспели, — вздохнула я.

— О чем вы? — будто бы не понял ректор.

— О том, что вы только что спросили меня, помню ли я, как однажды призналась вам в любви. Не очень благородно с вашей стороны играть на моих чувствах.

Обвинение его задело. В глазах вспыхнули злые огоньки, губы сжались в тонкую линию. Но, очевидно, пока я поправляла нервишки на ринге, в пошатнувшейся цитадели тоже провели ремонт. Сердитые морщинки на лбу разгладились, и ярость во взгляде сменилась грустью.

— Я сказал только то, что сказал. Ваша реакция — лишнее подтверждение тому, что я не умею находить нужные слова.

— Особенно с юными девушками.

— Особенно, — согласился он, сделав вид, что не услышал иронии. — Нужно быть предельно тактичным, даже если собираешься отчислить девицу за неуспеваемость или дурное поведение. К счастью, мне редко приходится общаться со студентами лично: есть кураторы, деканы, проректоры…

— Но если чей-то отец — первый помощник лорда-канцлера и регулярно отчисляет на развитие академии немалые суммы, то приходится.

— Нет. Но если кто-то осчастливит меня хвостом, например, я не стану делиться радостью с другими преподавателями, а поблагодарю благодетельницу лично.

— Исключили бы меня давным-давно — сейчас и горя не знали бы, — пробурчала я.

— Не знал бы, — согласился Оливер. — Я это понимаю. Как и важность вашего участия в расследовании. Поэтому хотел бы…

Принести свои глубочайшие извинения?

— …чтобы между нами установилось полное доверие, Элизабет.

Снова доверие! У меня скоро аллергия будет на это слово!

— Доверие, милорд, может быть только обоюдным, — заметила я. — А вы требуете его, при этом контролируя каждый мой шаг и проверяя каждое слово.

— Элизабет…

— Что вы сожгли?

Мой вопрос не просто поставил ректора в тупик — он даже не понял, о чем я. Пришлось объяснить:

— Вчера вы сказали, что на втором курсе устроили поджог. Мне интересно, что вы подожгли.

Ну, доверяйте мне, милорд. Прямо сейчас.

— Это было давно. И не имеет значения… Пожарную часть.

При том, как он начал, я уже не ждала ответа и, услыхав его, ошалело выпучила глаза:

— Как?

Как можно поджечь то, что в принципе гореть не должно?!

Ректор скромно развел руками:

— На спор.

Да уж. Теперь понятны его опасения насчет того, что может думать о нем инспектор. Но даже с такими яркими пятнами в биографии Оливер вне подозрений. Это не ритуал, а я сделала его ректором в столь молодом возрасте, он изначально был в моей истории.

— Мы можем продолжить не здесь? — спросил он и, не встретив возражений, взял меня за руку, чтобы через портал провести в свой кабинет.

Инцидент исчерпан? Ладно, пусть. Он, скажем так, извинился как смог. Я вообще извиняться не собираюсь, хоть тоже виновата. А историю нужно заканчивать: мир спасать, личную жизнь устраивать.

— Кофе? Чай? — предложил ректор, надев маску приветливого хозяина. — Шоколадное пирожное?

— У вас есть пирожные? — я вдруг осознала, что голодна настолько, что за кусочек бисквита готова простить ему обиды на неделю вперед.

— Нет. Но я бы мог послать за ними. Хотите?

— Хочу, — не стала скромничать я. — Я не обедала.

— Я и не завтракал, — вздохнул он, враз становясь мне собратом по несчастью. — А скоро и ужинать пора. Вы бы не отказались…

— Не отказалась бы, — даже не дослушала я. Будем считать, мужчина моей мечты пригласил меня на ужин. Во всяком случае, хоть поем.

Пока он выходил, чтобы отдать соответствующие распоряжения, я избавилась от верхней одежды и привела в порядок костюм для тренировок, которому предстояло исполнить роль вечернего наряда.

— Хотите, чтобы я занялась протоколами, пока доставят ужин? — демонстрируя готовность к сотрудничеству, спросила вернувшегося в кабинет ректора.

— Нет, копии протоколов не нужны. Можно переписать только сводный отчет, в нем учтено основное.

Я села за стол и открыла поданную мне Оливером папку.

— Это все? — уточнила, пробежав глазами отчет, согласно которому операция в «Огненном Черепе» не принесла результатов: никто там не знал Германа, не мог предположить, под каким именем тот выступал на ринге, и, конечно же, и не заикнулся о его бое со Стальным Волком. Однако сам Волк в записях фигурировал, как и Дикая Кошка. Их видели в клубе, а затем оба исчезли непонятным образом.

— Вчера было еще что-то? — подозрительно поглядел на меня Оливер.

— Нет, но вчера вы и не рассказали мне всего, — нашлась я и снова уткнулась в отчет.

После того как всех отпустили, в зале обнаружились «бесхозные вещи»: женский плащ на меховой подстежке, мужское пальто (не новое, в нескольких местах подшитое) и теплая куртка, пол владельца которой полиция определить затруднялась. В моем мире это называется унисекс, чтоб они знали!

По мнению инспектора, найти владелицу плаща, ввиду отсутствия на том меток, будет затруднительно, но полицейский планировал выделить людей, дабы опросить женскую половину студенческой общины с целью опознания данной детали гардероба. С мужским пальто, как казалось Крейгу, было проще: на подкладке обнаружилась затертая метка с инициалами «М.С.», и полиция обещалась составить списки студентов и сотрудников академии, кому эти инициалы подходили бы. Что ж, пусть попробуют. Пальтишко для похода в клуб Саймон брал старенькое, очевидно, висевшее в чулане со времен учебы, а имя у него сейчас новое. Вульф, а не Милс. Взял фамилию отца? Возможно. Исходя из того, как Саймон фигурировал в учебных планах, поменял он паспортные данные официально и не вчера, и вряд ли кто-то вспомнит, что он имеет какое-то отношение к «М.С.».

— Куртка — моя, — сказала я ректору, взявшись за перо.

— Я догадался. А о хозяевах плаща и пальто вы по-прежнему ничего не знаете?

По тому, как он спросил, я поняла, что и в изменившейся реальности вчера мы поссорились на этой почве.

— Знаю. Стальной Волк и Дикая Кошка. С Кошкой я дралась до вашего появления. Кто они в повседневной жизни — понятия не имею и сомневаюсь, что установление их личностей поможет расследованию.

— Они сбежали, — заметил Оливер, но уже без резкого осуждения.

— У них могли быть причины. Кошка, судя по плащику, из состоятельной семьи. Вероятно, опасалась разоблачения и скандала с родителями, у которых наверняка свой взгляд на то, как благовоспитанные девушки должны проводить досуг. Волк мог спасать даму.