* * *

Было бы неверно сказать, что я с нетерпением ожидала нелегких объяснений с пакистанской стороной. Как и ожидалось, когда появились соответствующие новости, в стране разразился скандал. Вооруженные силы чувствовали себя униженными, общественность страны была возмущена тем, что было охарактеризовано как нарушение суверенитета Пакистана. Однако, когда я связалась с президентом Зардари, он был настроен скорее философски, чем враждебно.

— Все думают, что я слаб, — сказал он, — но я не слаб. Я знаю свою страну, и я сделал все, что было возможно. Я не могу отрицать тот факт, что самый разыскиваемый человек в мире находился в моей стране. Это безусловное свидетельство несостоятельности всех нас, раз мы этого не знали.

Он подчеркнул, что Пакистан на протяжении шести десятилетий был другом Соединенных Штатов, и дал очень личную оценку борьбе с терроризмом.

— Я веду борьбу за свою жизнь и за будущую жизнь моих детей, — сказал он. — Я веду борьбу с теми, кто убил мать моих детей.

Я выразила Зардари сочувствие и сказала ему, что ряд высокопоставленных правительственных чиновников США уже вылетели в Пакистан, чтобы лично встретиться с ним. Я тоже была намерена в свое время приехать в страну. Но я проявила и твердость в беседе с ним:

— Господин президент, я убеждена, что вполне могут быть дальнейшие действия, которые отвечают интересам обеих наших стран. Они обе проиграют, если прекратят свое тесное сотрудничество. Наряду с этим мне бы хотелось быть откровенной и сказать в качестве близкого друга и человека, который относится к вам с большим уважением, что от вас и от вашей страны требуется сделать выбор. Мы хотим более тесного сотрудничества.

Мне следовало в ближайшие месяцы уделить много сил поддержанию наших хрупких отношений. Это же предстояло и нашему послу в Исламабаде, Кэмерону Мюнтеру, а также его людям. Мы достаточно часто находились на грани серьезного осложнения двусторонних отношений, однако с учетом общих интересов принципиального характера, о которых я проинформировала своих коллег в ходе дискуссий в Белом доме, наши страны продолжали сотрудничать. Даже после ликвидации бен Ладена терроризм оставался угрозой, которую не могла игнорировать ни одна из стран. Пакистан по-прежнему сталкивался с антиправительственной вооруженной деятельностью движения «Талибан», а также с обостряющимися социальными и экономическими проблемами.

В ноябре 2011 года, через шесть месяцев после операции в Абботтабаде, в результате трагического инцидента на границе с Афганистаном от огня американских войск погибло двадцать четыре пакистанских военнослужащих[48]. Соединенные Штаты без промедления выразили соболезнования в этой связи, но Пакистан отреагировал крайне эмоционально. Пакистанское правительство перекрыло маршруты доставки тылового обеспечения для воинского контингента НАТО в Афганистане, а парламент страны начал обсуждение возможности пересмотра отношений с Соединенными Штатами. Пакистанская сторона настаивала на прямых извинениях, однако Белый дом не желал приносить их. Военные грузовые контейнеры простояли без движения несколько месяцев, что создало для наших войск существенные материально-технические проблемы. Кроме того, нам это обошлось в 100 миллионов долларов дополнительных финансовых затрат ежемесячно, а пакистанская сторона оказалась лишена столь необходимого для нее дохода.

С учетом отсутствия прогресса в решении вопроса о возобновлении транспортного снабжения к моменту начала саммита НАТО в Чикаго, состоявшегося в мае 2012 года, я предложила президенту Обаме другой подход к преодолению сложившейся тупиковой ситуации. Он согласился, несмотря на возражения как со стороны Совета национальной безопасности, так и со стороны министерства обороны, и предоставил мне свободу действий. Некоторые советники президента, проявляя осторожность накануне кампании по переизбранию главы государства, крайне негативно относились к идее каких бы то ни было извинений, особенно стране, которая укрывала бен Ладена. Однако, чтобы помочь в вопросе снабжения коалиционных войск, нам необходимо было уладить данную проблему. Я пообещала президенту нейтрализовать возможные политические нападки. Я встретилась с президентом Зардари в Чикаго и сказала ему, что мне необходима его помощь в решении вопроса о восстановлении системы снабжения войск, а его правительству необходима плата, которую оно ранее получало за разрешение на использование территории Пакистана для прохождения военных грузов. Я поручила заместителю госсекретаря Тому Найдсу, опытному переговорщику, конфиденциально встретиться с министром финансов Пакистана. Это была одна из тех инициатив, когда готовность признать свою ошибку является не признаком слабости, а прагматическим компромиссом. Поэтому я дала Тому четкие инструкции: быть осмотрительным, быть рациональным и достичь договоренности.

Негласные переговоры помогли умерить эмоции пакистанской стороны. Когда в июне я встретилась в Стамбуле с министром иностранных дел Хиной Раббани Хар, которая сменила Куреши, я могла констатировать, что мы были уже близки к решению вопроса. К началу июля мы достигли соглашения. Я признала нашу ошибку, которая привела к гибели пакистанских военнослужащих, и вновь выразила наши искренние соболезнования. Обе стороны выразили сожаления в связи с потерями, понесенными в борьбе с терроризмом. Пакистанцы вновь открыли границу, что позволило нам провести запланированное сокращение коалиционных сил при гораздо более низких затратах, чем если бы мы использовали другой маршрут. Том и пакистанский министр финансов продолжили диалог и даже сделали совместную публикацию о возможных областях сотрудничества, особенно в сфере экономического развития.

Организованные переговоры и последующая договоренность о возобновлении работы линий снабжения войск являются примером того, как Соединенные Штаты и Пакистан могут сотрудничать в будущем, обеспечивая общие интересы. Поскольку боевые подразделения американских войск покинули Афганистан, характер наших отношений будет меняться. Однако обе страны будут по-прежнему иметь взаимосвязанные интересы. Именно поэтому мы должны изыскать способы совместной конструктивной работы. Возникновение в будущем каких-либо разногласий и отвлекающих факторов неизбежно, но, если мы хотим добиться результатов, у нас нет иного выбора, кроме как сосредоточиться на решении наших проблем и быть прагматичными.

Между тем, хотя «Аль-каида» и не была разгромлена, ей был нанесен серьезный удар. В результате операции в Абботтабаде спецназ ВМС смог добыть новые многочисленные разведывательные данные о структуре и деятельности «Аль-каиды». Это являлось дополнительной информацией к тому, что нам уже было известно о связанных с ней организаций: об исламистской группировке «Аш-Шабаб» в Сомали, об организациях «Аль-каида в Исламском Магрибе», действующей в странах Северной Африки, об организации «Аль-каида на Аравийском полуострове», угроза со стороны которых возрастала с каждым днем. Смерть бен Ладена и гибель многих из его основных помощников, несомненно, ограничили возможности руководства «Аль-каиды» в Афганистане и Пакистане по организации новых терактов против Запада. Наряду с этим в новых обстоятельствах возросла роль региональных структур, что привело к росту угроз со стороны широко разветвленных террористических подразделений.