– А она с твоей Леной, лучшие подружки раньше были, – подсела рядом с Александром Ольга.

– Все уже знают про Лену, – недовольно посмотрел на собеседницу Твердов.

– А что ты хочешь? Деревня же, – усмехнулась повар.

– А ты никак ревнуешь?

– Есть маленько, но я же все понимаю. Лена молодая, красивая, и главное у нее нет детей. А у меня муж, мама, дочка, хозяйство. Да и к тому старше тебя на целых…. – тут она сделал паузу, видя как еще больше потускнел «Председатель». – Ладно, не стану боле тебе докучать, только мой тебе совет: держись от этой Лены подальше.

– А это еще почему?!

– По кочану! Ты ее бабушку еще не видел?

– Да, как-то пока не довелось.

– Не находишь странным: больше недели ночуешь у них дома, а старуху ни разу не видел.

Она так и сказала «старуху», причем сквозь зубы. Тут Ольгу кто-то позвал, и она быстро встала из-за стола и отправилась докладывать добавку вечно голодному Андрею Стеклову. Твердов стал размышлять над ее странными словами: «старуха», «держись подальше». Хм, что бы все это значило? Он все порывался переспросить, но Ольга, как нарочно, нашла себе кучу дел, а ему уже пора идти. Неудобно отужинав, сидеть дальше за пустыми столом.

– Саша, о нашем разговоре никому, – шепнула Ольга ему в самое ухо, когда Твердов покидал столовую, – а если все же возникнет желание со мной поплотней пообщаться, то милости просим! – подмигнула повариха и провела кончиком языка по своим влажным губам.

Твердов ничего не ответил, а молча вышел наружу. Уже придя в лагерь, он снова и снова возвращался к такому короткому, но абсолютно туманному разговору с Ольгой. Что она ему хотела сказать? И почему не произнесла открытым текстом. К чему эти загадки?

Большинство бойцов отряда, когда окончательно стемнело, а яркий, и блестящий месяц приподнялся над крышами окружавших лагерь домов, отправилась на дискотеку. «Председатель» остался у печки, где варили уже второе по счету ведро кукурузы. Рядом расположились преподы с Палисадовым, да несколько девочек, не пожелавших веселиться вместе со всеми.

Преподы и доктор, как показалось Твердову, приняли еще на грудь и теперь со смехом под гитару вспоминали свою студенческую молодость и свой колхоз на первом курсе. Александр не особо вслушивался в их байки. Он ел кукурузу и поглядывал в темноту двора на соседскую половину, надеясь, что Серега выйдет к огоньку и удастся из него выжать хоть какую-то информацию. Ведь он как-никак местный краевед и знаток Петровки. Авось, что подскажет насчёт Лены и ее бабушки. Уж очень запали в душу Твердова слова повара Ольги.

Максим Сергеевич пел грустный испанский романс. Твердов заслушался, хотя и не понял слов. Но музыка и голос исполнителя тронули его до глубины души. Вдруг ему показалось, что там, куда он смотрел кто-то стоит. Одинокую фигуру частично скрывали тень от дома и деревьев. Да, там определено кто-то находился.

– Может, Серега стесняется подойти? – встал со своего места Твердов, направляясь в ту сторону.

– Добрый вечер, Сашенька, – встретил его подзабытый вкрадчивый голос соседки Ольги.

– Ты?! А где Сергей? – словно наткнувшись на невидимую преграду, замер на месте «Председатель».

– А он со старшими детьми занимается уроками. Им же завтра в школу. Вот он их экзаменует. Историк все же, – смущенно сказала Ольга и оглянулась по сторонам.

– Так это он тебя прислал?

– Нет, – замотала она головой. – Я и не знала, что он собирался с тобой встретиться.

– Говорил, что придет, кукурузы принесет.

– А-а, раз обещал, то обязательно придёт. Но не сегодня. Сегодня он занят детьми. Я сама пришла… соскучилась, – тут она дернулась в сторону Александра, но вдруг словно вспомнив что-то, остановилась. – Мне нужно тебе что-то сказать.

– Говори. Чего молчишь?

– Мне тяжело это говорить, но надо. В общем, – тут Ольга набрала в рот побольше воздуха, тяжело вздохнула и медленно выпустила его, – нам больше не нужно с тобой встречаться.

– Да, можно подумать, мне так этого страстно хотелось, – цинично ухмыльнулся про себя Твердов, но вслух произнес: – Жаль!

– Тебе и в самом деле жаль?

– Конечно, – скрывая зевоту ладошкой, кивнул «Председатель», – очень жаль!

– Милый, хороший, родной, – Ольга вдруг бросилась к нему, обняла, прижала парня к себе и принялась осыпать множеством мелких поцелуев, – прости, что делаю тебе больно! Прости! Но у нас с Сережей дети, ты должен меня понять. Он обещал исправиться. Уже вторую неделю не пьет, с детьми возится. Он как отец неплохой, понимаешь?

– Я все понимаю, – Александр как можно тактичней попытался отцепить от себя девушку, – у вас дети.

– Я должна признаться еще, что снова стала с ним спать, – обмякла Ольга и полезла в карман кофточки за носовым платком. – Так получилось.

– Вы же муж и жена, а это между супругами иногда происходит.

– Знаю, но видит Бог, я не хотела этого. Мне его просто жалко стало. Ты не ревнуешь?

– Нормальный ход: вначале он ей голову рубит, а после она ноги перед ним раздвигает, – уже со злостью подумал Твердов.

– Сашенька, ты ревнуешь? Что ты молчишь? Пойми, он же муж мне. И потом, я тебя к твоей Лене не ревновала, хотя тебе лучше от нее находиться как можно дальше.

– Почему?

– Ой, – вскрикнула Ольга и прикрыла платком рот, – ладно побегу я.

– Подожди, объясни, почему мне надо от Лены быть подальше? Что с ней не так? – Твердов ухватил девушку за руку и притянул к себе. Сквозь тусклый лунный свет толком не удалось рассмотреть ее лицо, но то, что оно было крайне взволнованным не вызывало никакого сомнения. Ее била мелкая дрожь.

– Саша, мне, правда, уже пора идти. Я выскочила всего на пять минут. А уже все двадцать, наверное, тут стою. Сейчас если Анисимов чего заподозрит, опять будет скандал. Тебе ничего, а мне ….

– Иди, – Твердов отпустил ее руку. – Надеюсь, у вас все будет хорошо.

– Спасибо, Сашенька, – Ольга подошла к нему вытянулась на носочки и чмокнула его в щечку. – Если тебе станет совсем совсем грустно, ты скажи мне. Я что-нибудь придумаю, – прошептала Ольга и провела рукой по его плечу.

Вернувшись к печке Твердов обнаружил, что преподов и доктора Палисадова уже нет на месте. На гитаре лениво перебирал струны ботан Паша Прохоров, к нему прислонилась, завернувшись в байковое одеяло, Таня Гладилина. Чуть в отдалении прижавшись тесно друг к другу сидели еще четыре девчонки. Лиц из-за темноты не разглядеть. Огонь в печи, некормленый дровами, еле горел синеватым пламенем.

«Председатель» надел лежащую рядом на траве верхонку, распахнул дверцу печки, пошевелил тлеющие угли кочергой и подбросил дров. Через пять минут в печи загудело, и ожившее пламя стало вырываться через щели наружу. Стало и светлей и теплей.