Будь я на месте графа, пожалуй, поступил бы так же — придержал у себя способного студента и тем самым гарантировал дочери регулярное восстановление здоровья. Даже денежное содержание назначил бы. Интересно, покойный барон, повар которого послужил мне прикрытием в первое время, не отпускал от себя травника по таким же соображениям? Может быть, он тоже чем-нибудь болел и так хитро составил договор, что тому бедняге и деваться некуда было. Что уж говорить обо мне, иноземце, практически без всяких гражданских прав.

Слово словом, но я стал готовиться самостоятельно покинуть столь гостеприимную страну. В течение нескольких дней и ночей с помощью нити-луча обследовал окрестности и нашел несколько подгорных путей. Для каждого из них составил оптимальный маршрут выхода в Элморию и продумал способы невзначай оказаться в одиночестве у какого-либо из обнаруженных входов. Самое интересное, один такой начинался как раз в апартаментах графа. Осмотрев его с помощью нити-луча, я выяснил, как открыть потайную дверь, и решил считать этот вариант основным. Ход в стене, примыкавшей к скале, выводил на противоположную сторону и был уже давно завален камнями обвала, но где-то посередине я увидел тонкую перемычку, которую можно было быстро пробить проникающим шаром и оказаться в следующем длинном и разветвленном ходу.

За бутылку похмельного эликсира я купил у ключаря старую, но еще крепкую походную безобъемную сумку на сорок килограммов груза. При полной загрузке она держала заряд две недели, но с зарядом, как вы понимаете, у меня проблем не было. За пару омолаживающих зелий, добившись этим расположения служанок, наполнил сумку едой долговременного хранения, наподобие копченых окороков, вяленого мяса и колбас, сушеной рыбы и сухарей. По пути должно было встретиться достаточное количество источников, но пару фляг вина положить я тоже не забыл. Прихватил еще пару светящихся амулетов-шариков на случай, если вдруг тоскливо станет без света. Весь поход, по моим прикидкам, должен был занять максимум неделю неспешного передвижения, но я готовился, как в пустыню, где идешь на сутки — запасай на трое. Заработанные честным трудом в поте лица (и не только лица) деньги решил графу не оставлять.

Здесь существовала своя интересная система расчетов. Дворецкий, он же казначей графа в этом замке, вел учет доходов и расходов всех слуг. В конце недели при выплате жалованья он непременно сообщал каждому его баланс на текущий момент. Прямо как в столичном банке: дебет — кредит — сальдо. Говоря человеческим языком: все, что начислено, — все, что удержано, — все, что осталось. Тратить в этих краях особо было негде, но иногда кто-нибудь из слуг по служебной надобности направлялся в места, не лишенные признаков цивилизации — лавок и трактиров. Тогда можно было получить у дворецкого часть или все свои деньги, выдать их путешественнику и старательно обременить его заказами. Периодически, примерно раз в три месяца, непосредственно в замок приезжал со своими товарами торговец и устраивал для обитателей небольшую ярмарку. Эти события народ потом вспоминал довольно долго.

— Это было через неделю, как кривой Гарсиус приезжал?

— Нет, ты путаешь. Это когда Вансис-жаба кувшинчик с благовониями в новенькую горничную кинул… Ее потом не иначе как жабьей невестой звать стали.

— А-а-а, так вот зачем она горшок смолы у десятника выменяла и Вансиса-жабу ждет! Аж извелась вся… Так о чем это мы?

Процветали здесь и азартные игры, в основном в кости. Взаиморасчеты производились тоже довольно просто. Оба игрока приходили к дворецкому, тот списывал некую сумму с проигравшего и записывал на счет победителя.

Я, признав удобство такой формы хранения сбережений, тем не менее потребовал выдавать мне жалованье наличными, и пусть себе считают меня жадиной «с приветом». Все ведь имеют полное право на безобидные причуды. Допустим, у меня — самая тихая: ночами, под одеялом, трясущимися от вожделения руками перебирать тускло мерцающее в свете Селены серебро… впрочем, под одеялом какая Селена — в свете моих горящих глаз… монетку за монеткой…

Но, разумеется, самый древний способ торговли (не путать с древнейшей профессией… а может, это одно и то же?) — прямой обмен товарами и услугами — был здесь наиболее распространен. Деньги еще надо превратить в нужную тебе вещь, что в условиях удаленности горного замка непросто, а иметь желаемое хочется уже сейчас.

Наконец сумка была собрана, деньги уложены — с последней выплаты у меня накопилось около ста лоперских серебряных марок, что по курсу соответствовало пятистам семидесяти элморским серебрушкам. Осталось только назначить самому себе дату убытия. Признаюсь, вспоминая прошлое свое путешествие, очень мне не хотелось снова лезть под горы, поэтому решил все-таки дождаться графа, вдруг он безоговорочно выполнит свое обещание и даст сопровождение. Дорога поверху на свежем воздухе сулит гораздо более красочные виды, нежели пещеры.

В эти дни, помимо исцелений, я упорно тренировался в построении шара из тех узоров, которые продемонстрировал мне Финь Ю. Казалось бы, детская головоломка — можно враз собрать. Не тут-то было. В отличие от деревянных эта головоломка, как я ни крутил узоры, складываться в шар не желала категорически. Даже два узора никак не получалось сложить вместе.

Три дня назад я собрался с духом и ночью связался с женой. Предварительно сформировал узор, показанный мне далеким наставником, и сконцентрировался на магическом узоре Свенты, каким я его помнил. Нить соединила нас не сразу. Это было похоже на поиск в толпе нужного человека. С огромной скоростью передо мной замелькали узоры различных существ, чуть приостанавливаясь на похожих и мелькая дальше. Где-то с минуту длилось это просеивание, когда наконец с отблеском молнии между нами протянулась нить-связь. Я тут же активировал узор и увидел, что теперь подпитка идет только с моей стороны. Первым делом налюбовался на дочку. Сверток, весь в кружевах и лентах, лежал в кроватке, деловито хлюпал соской и тихонько сопел. Не буду рассказывать о том приливе нежности и любви к моему второму «я»… признаю-признаю, частично моему. Кто был папашей, и так меня поймет, остальным надо прочувствовать. Возле кроватки дремали две служанки, видимо, няньки.

Материализовав фантом, прошел к нашей супружеской кровати и полюбовался на спящую мамочку. Свента выглядела немного усталой, но была в хорошей форме. Просмотрев ее и дочкину магическую структуру, никаких отклонений не нашел. Погладив по волосам жену (ощущалось это, вероятно, как легкое дуновение), разбудил ее и, жестом показав соблюдать тишину, поманил в кабинет. Она, точно сомнамбула, неотрывно глядя на меня, неслышно прошла за мной и затворила за собой дверь.

— Филик, это ты? Скажи мне, что ты жив, — шепотом попросила Свента.

— Я жив, любимая, — подтвердил я.

— Когда я рассказала о твоем прошлом приходе, мне не поверили. Сказали, мол, интересовались у целителей, и те ответили, что нет у них такой способности.

— Вот и хорошо, что не поверили. Вот и правильно. Это всего лишь сон. Но сон вещий. Так и говори — во сне, дескать, муж приходил. Говорил, что сейчас в Лопере, дорогу домой ищет. Но это только если сами спросят или проговоришься. А так, лучше ничего не рассказывать.