— Спи, отец! А мы тут еще…

Только положил дед Павел голову на валенок, сразу как в яму провалился. Вымотала человека тяжелая дорога! К тому же нервное напряжение от пережитого сыграло свою роль. Поплыло у него все перед глазами: дорога, кочки, ямы, грязь, лес, горы, перевалы. Колеса у телеги крутятся, копыта Савраски мелькают. Грива мерина на ветру развевается. Скалится конь, хрипит, зубы показывает. Да только не Савраска это вовсе. А покойная молодуха, что с лошади упала. Стоит, подбоченясь, под Гришкину гармошку бедрами играет, хохочет, волосами, как цыганка, трясет:

— Что, Павел Ермилович? Думал, так просто от меня отделаешься? Тяжело мне в сырой земле лежать. Тяжкий груз на меня давит. Дышать нечем. Да только вернешься ты меня освободить! Потому что я так хочу!

Захохотала молодуха, стала плясать, на Гришкину шею аркан накидывает. А только не Гришка это, а табун лошадей. И Гришка в коня превратился, в этом табуне мчится. А молодуха его за веревку держит, душит, на землю уронить пытается. Бьется Гришка, хочет вырваться, да не может…

Очнулся дед Павел весь в холодном поту. Понять не может, где находится. На столе потихонечку керосинка шает, едва контуры кухни видно. Под ногами какие-то кочки. Задержал дед Павел дыхание, вспомнил, где находится. Что кочки на полу — его спутники: два Ивана и Гришка спят на тулупах. Сами Зыряновы в другой комнате на постели отдыхают. Наталья и Мария в закутке за печкой на нарах притулились.

Натянул дед Павел на голову шапку, первым делом — на улицу. На дворе еще темно, однако на востоке хребты гор зарубцевались. Снег прекратился. За ночь навалило изрядно, выше ладони. Где же тут бумажник сыщешь? Там, на Бурлукском перевале, где вчера ехали, снегу в два раза больше. Ждать, пока растает? Нет смысла. Сегодня может опять подвалить. Более того, знает дед Павел, что искать портмоне бесполезно. Нет его на дороге.

Вернулся дед Павел назад в избу. Стал будить своих товарищей. Тяжело мужикам подниматься, не выспавшись, три часа назад легли после того, как бутылка опустела. Однако привычные к тяжелому физическому труду, легкие на подъем напарники нет-нет да встали, разошлись, протерли глаза, еще во хмелю как-то выбрались во двор, стали умываться холодным снегом. Дед Павел торопит: быстрее, светает!

Наконец-то все очнулись после ночи, пришли в себя, собрались вместе:

— Что делать будем? Как лучше поступить?

Всеобщее обсуждение будущих действий было недолгим. Решили разбиться на пары: Гришка Усольцев с Иваном Пановым вперед поедут, за перевал. Дед Павел и Иван Мамаев позже выйдут. По дороге, кто будет встречаться из путников, спрашивать о потере.

— Только, думаю, зря все это… — поник головой дед Павел.

— Почему? — удивились мужики. — Гришка с Ванькой за перевалом скоро будут, там до парома проедут. Сейчас раннее утро, никого нет. Может, лежит твой портмоне где-то на видном месте! Найдем!

— Однако не найдем…

— Почему это?

— Сон мне был сегодня вещий… — выдержав многозначительную паузу, глухим голосом ответил дед Павел. — Плохой сон!

Мужики насторожились, притихли, слушая вещее предзнаменование.

— Святый Боже! — с испугом крестился каждый из них, когда дед Павел высказал последнее слово. — Ты думаешь, что?..

— Да, однако, так это и есть! — дополнил рассказчик. — Там бумажник. Недаром рука убиенного мне за пазуху попала. Наказал нас Бог!

— Что же делать-то? — со страхом переглянулись товарищи.

— Надо туда ехать, — за всех ответил Гришка Усольцев. — Там смотреть.

— Грех-то какой, могилу усопших открывать! — осенял себя набожный Иван Мамаев.

— Но иначе никак! Тут думать нечего, — глухо заключил Гришка. — Бумага имеет ценность большую, без нее мы участок потеряем. Авось, грехи потом замолим, простит Всевышний, — перекрестился вновь и вновь. — Не по нашей вине смертоубийство произошло!

Более не говоря ни слова, все стали собираться в дорогу. Иван Панов и Гришка Усольцев подняли уставших лошадей. Дед Павел и Иван Мамаев помогли им оседлать животных, открыли ворота:

— С богом!

Гришка и Иван выехали со двора, понукая коней, погнали их по улице назад, откуда приехали вечером. Дед Павел и Иван Мамаев окрестили их вслед:

— Доброго пути! — а сами вернулись к телегам. Им предстояло выехать чуть позже, когда глаз в полной мере будет видеть присыпанную снегом дорогу.

Полный рассвет встретил Гришку и Ивана за Бурлукским перевалом. Неторопливо продвигаясь рядом, они внимательно смотрели под ноги лошадям, палками трогали подозрительные места, но все напрасно. Бугорки под снегом оказывались камнями, кочками, комками слипшейся, замершей грязи. Чем дальше мужики продвигались вперед, тем меньше оставалось сомнений, что бумажник дед Павел потерял где-то здесь. Серые лица таежников покрывались холодом от мысли, что им предстоит сделать. Однако выбора не было!

Вскоре нашим героям стали попадаться первые путники. Кто-то шел пешком, другие верхом на лошади, на телегах, одинокие и группами люди передвигались по своим делам. С каждым из них Иван и Гришка недолго разговаривали, интересовались о возможной находке, просили о помощи. Узнав, что ищут мужики, крестьяне в удивлении поднимали брови. Служивые и торговые люди хитро улыбались. Кто-то достойно утверждал: «Найду, обязательно отдам!». Другие многозначительно разводили руками: «Где же тут найдешь, столько народу за день ходит?». Было очевидно, что ловить рыбку в озере голыми руками не имело смысла. И все же мужики надеялись, что среди путников больше честных: найдут — отдадут! Каждый может потерять вещь. А нашедший вернет потерю хозяину. Подобные случаи не редкость. На том стоит честь простого сибиряка.

На переправе в Курагино — столпотворение. Обозники с товаром спешат на городской рынок и обратно. Поздняя осень — горячая пора торговли. Кто-то едет продать зерно. Другие везут предметы частного производства: столы, стулья, бочонки, туески, домотканую одежду. Третьи возвращаются домой с новыми покупками. Чем больше по дороге проходит народу, тем меньше вероятности Гришке и Ивану найти портмоне. Остается надеяться, что потеря окажется там, куда указал дед Павел.

Оставшуюся часть пути мужики ехали неторопливо. Им не хотелось, чтобы их видели другие. Далеко от вчерашнего места трагедии они свернули в сторону, поехали лесом параллельно дороге. Мягкая земля густого соснового бора скрадывала тяжелую поступь лошадиных копыт. Здесь было глухо и мокро. Снег растаял. Оставаясь незамеченными, Иван и Гришка отлично слышали любое движение на дороге. Это было им на руку. Дело, которое им предстояло сделать, не требовало любопытных глаз.

Подъехав к знакомому месту, таежники остановились, долго вслушивались в размеренную жизнь густого бора. Иногда по деревьям пробегал легкий ветерок, шумел хвоей высокоствольных сосен. Редкие пичуги, переговариваясь на своем языке, порхали в поисках семян упавших сосновых шишек. Где-то в глубине бора, гоняясь друг за другом, цокали игривые белки. Проезжающие далеко по дороге мужики прикрикивали на лошадей. Обсуждая итоги прошедшей торговли, вязали бесперебойную речь говорливые бабы. Спокойная, обнадеживающая обстановка вселила Ивану и Григорию уверенность.